Белый дьявол
Шрифт:
ТЕ ЖЕ ПЕРСОНАЖИ И ГЕНЕРАЛ ПЕЛЛУ
После того, как Джолитти ушел в отставку, к власти опять вернулся Франческо Криспи. Еще при Джолитти, в 1893 г., на Сицилии вспыхнуло мощное народное движение сицилианских фаши [4] , в котором участвовали крестьяне и рабочие серных рудников. В то время к Джолитти явились делегаты крупных сицилианских землевладельцев с требованием распустить фаши. Однако Джолитти был убежден, что волнения вызваны тяжелым положением на Юге, и, кроме того, был принципиальным противником крутых мер. После его ухода в отставку, «консервативные элементы, сплотившиеся вокруг Криспи, как вокруг своего человека, добились желаемого». Криспи и его окружение, отчасти и для того, чтобы отвлечь внимание от политических и моральных вопросов, связанных с банковскими скандалами, «были
Криспи уверял парламент (и, возможно, сам в это верил), что существует заговор, в котором замешаны французы и русские. Они хотят оторвать Сицилию от Италии и для этого провоцируют народные волнения, спекулируя на некоторых действительно имеющихся трудностях. Чтобы скомпрометировать движение, в ход было пущено все, от фальсификации документов до засылки провокаторов. Уже после того, как посланный на Сицилию с неограниченными полномочиями генерал Морра ли Лавриано жестоко подавил движение фаши, Криспи, под предлогом «борьбы с анархизмом», провел через парламент «исключительные законы», фактически направленные против социалистов и против всех демократических организаций. Это вызвало большое возмущение и сплотило идейных противников Криспи. Однако он удержался у власти: ему удавалось как-то гипнотизировать парламент.
Тем временем суд, к великому негодованию общества, полностью оправдал Танлонго и других обвиняемых по делу Римского банка, и Криспи решил, что настал благоприятный момент, чтобы свести счеты с Джолитти. Совершенно в духе мафии началось с предупреждения. Один депутат из окружения Криспи доверительно сообщил Джолитти, что если он прекратит свою оппозицию правительству, у него не будет никаких неприятностей. «Я ответил ему, — вспоминает Джолитти, — что никак не могу изменить свою линию поведения, так как она продиктована политической последовательностью, а не личной враждой». После этого Криспи начал действовать. Были привлечены к ответственности полицейский комиссар Фельцапи и несколько чиновников, в свое время производивших обыски у Танлонго и компании. Их обвинили в том, будто они, действуя в интересах Джолитти, изъяли тогда ряд документов и скрыли их. При этом им дали понять, что все будет в порядке, если они дадут показания против Джолитти.
Чтобы организовать все это, Криспи привлек своего министра юстиции. Джолитти подробно пишет об этой истории: «Министр юстиции Календа деи Тавани нечаянно признался во всем. Перед лицом всего парламента, отвечая на запрос, он произнес фразу, ставшую знаменитой: «Надо было preparare l’ambiente (буквально: подготовить обстановку)» {15} . Ясно, что речь шла о большой инсценировке. Фельцани обратился к Джолитти за помощью, и тот, во-первых, дал формальное заявление для вручения следствию, а во-вторых, написал письмо королю. Изложив все обстоятельства, он дал свою оценку делу: «Меня лично все это не волнует, я могу доказать ложность любого из этих обвинений. Если я до сих пор воздерживался, то лишь для того, чтобы не вызывать еще большие скандалы, чем те, что уже произошли… Скандальное оправдание воров, укравших миллионы, к сожалению, создало нашей стране плачевную репутацию и показало неимущим классам, что в Италии уголовные законы не распространяются на крупных преступников. Теперь к этому добавляется доказательство, что в Италии не только оправдывают крупных преступников, но что они при помощи украденных миллионов могут заставить привлечь к судебной ответственности тех, кто их раскрыл, разоблачил и засадил в тюрьму» {16} .
Потом начался скандал со знаменитым «пакетом Джолитти», содержавшим документы, компрометировавшие Криспи. Пакет этот Джолитти чуть не насильно передал парламенту. Криспи не допустил прении и устроил четырехмесячную «паузу» в работе парламента. Во время таких перерывов депутаты не пользуются парламентской неприкосновенностью, и Криспи хотел, воспользовавшись этим, привлечь Джолитти к суду все по тем же сфабрикованным обвинениям. Ничего из этого не вышло, Криспи распустил парламент, назначив выборы на 26 мая 1895 г. Несмотря на все ухищрения противников, Джолитти был избран вновь.
Новый состав парламента был довольно благоприятным для Криспи, но его репутация все же была подорвана. Тем временем приближались трагические события в Африке. Прежде эти дела словно отошли на задний план, но итальянские войска занимали африканские территории, дипломаты лавировали между враждующими племенами, т. е. практически на протяжении 1895 г. между Италией и Абиссинией с переменным успехом шла война.
Криспи слал из Рима приказы и контрприказы, в парламенте и в стране крепла оппозиция африканской
Приведем несколько суждений о Криспи. В корреспонденциях для газеты «Лейпцигер фольксцайтунг» Антонио Лабриола, современник событий, подчеркивая реакционный характер деятельности Криспи, писал: «…если Крпспи хочет и дальше следовать по пути реакции…»; «…сам себя избравший диктатором Криспи…»; «…чтобы спасти честь, пардон, бесчестие Криспи…». Историк-марксист Раджоньери писал, что «империализм Криспи был непоследователен, а средства не соответствовали цели». Итальянский прогрессивный историк Джампьеро Кароччи заметил, что, несмотря на добрые намерения Криспи, его политика «привела лишь к тому, что общее положение радикально ухудшилось».
Яркий портрет Криспи дал Кроче. Хотя идеалом Криспи был Бисмарк, сам он не был деятелем такого масштаба. Но он фанатически верил в свое призвание. Если что-нибудь не выходило, виноватыми всегда оказывались другие. Случалось, его не просто обвиняли, но уличали в аморальности, например в двоеженстве {18} , но он каким-то образом всегда удерживался на политической авансцене. «Чего ждало от него общество?» — задает риторический вопрос Кроче. И отвечает: «Ничего, кроме так называемой энергии, и он со своей стороны не мог предложить ничего, кроме той формальной энергии, которой от него требовали». Криспи не был ни пророком, ни предтечей. «Он был политическим деятелем, не выходящим за рамки общества своего времени, связанным с силой и бессилием этого общества, с его желаниями и прихотями. Как и это общество, он мог следовать по определенным путям, колеблющийся и непоследовательный тогда, когда колебалось и было непоследовательным общество. В мыслях своих он как будто оставался верным идеям просветительства и Общественного договора, но, как часто происходит с такими абстрактно мыслящими людьми, его темперамент и действия были авторитарными» {19} .
Через пять лет после ухода с политической сцены Криспи умер, заброшенный и ненавидимый, сохраняя уверенность в том, что он все делал для блага родины, по враги Италии (и его личные враги) привели страну на край гибели. «Я не живу, я прозябаю, — писал он в 1897 г., — и когда я остаюсь один, а это бывает часто, мой ум подобен бурному морю, в котором мысли громоздятся и сталкиваются. Когда я думаю о том, что случилось, и все потому, что я служил своей стране, мне кажется, что я брежу».
После падения Криспи к власти вернулся маркиз ди Руди и и. Джолитти поздравил его и обещал поддержку «своих друзей». Опять, как и в первый раз, на ди Рудини возлагались некоторые надежды. Однако консервативное крыло Правой стало еще более влиятельным. В последние годы пребывания Криспи у власти острота «социального вопроса» неуклонно возрастала, в центральных учреждениях и на местах царили беззакония, интриги и коррупция. Буржуазия вступила в полосу «большого страха», ибо народное недовольство проявлялось все более настойчиво и открыто. Идея «сильной руки», всегда присутствовавшая в правящих кругах, отнюдь не была забыта.
В новогоднем номере авторитетного журнала «Нуова антолоджиа» («Новая антология») (1897 г.) появилась статья «Вернемся к статуту». (Подразумевался так называемый Альбертинский статут — очень умеренная и консервативная конституция 1848 г.) Статья была подписана «Один депутат». Автор ее — крупный государственный деятель Сидней Соннино (1847–1922). Смысл сводился к тому, что парламентский режим в Италии совершенно дискредитирован и нужна «реорганизация всего государства». Хотя Кроче утверждал, будто Соннино не стремился к «цезаризму», явно имелся в виду какой-то вариант авторитарной власти. Программа Соннино была диаметрально противоположной той, которую еще в 1886 г. изложил перед своими избирателями Джолитти. Разным было все: мышление, отправная точка рассуждений, политические взгляды обоих деятелей.