Белый лама. Книга II
Шрифт:
– Ты что, сомневаешься?
– Нет! Я люблю тебя, Нини!
–
Нинико летала от радости и не могла найти себе места. После того, как во время сеанса в астрале она нашла Эни Блейк, и к тому же живую, она будто выполнила общечеловеческую миссию. Конечно же, в первую очередь она сообщила об этом дедушке. Дедушку Ладо, который уже привык к чудесам внучки, эта весть ошеломила. Развеселившаяся Нинико поцеловала дедушку и сказала:
– Дедушка, сейчас она снова стала Эни Блейк, к ней вернулась память, поэтому мне и удалось отыскать ее. Дедушка Георгий потому и не смог найти ее, что ее похититель сменил ей имя и отнял у нее память.
– Это какое-то чудо, детка. Как ты смогла это сделать?
Довольная Нинико смеялась, она еще раз поцеловала дедушку и закружилась на месте.
– Смогла!
– Она в своем уме? Сколько ей сейчас лет?
– Она в здравом уме и прекрасно себя чувствует. Если в 1920 году ей было 17–18 лет, то сейчас ей, наверно, 95–96.
– О, Святой Георгий, какие чудеса происходят вокруг нас?!
Нинико обняла дедушку, а потом стрелой помчалась к компьютеру.
Спустя три месяца в аэропорту Буэнос-Айреса приземлился самолет авиакомпании «Иберия». Был месяц январь, и стояла жара, поэтому Нинико и Томас, как и все другие пассажиры, уложили свои куртки в дорожные сумки и вышли из салона самолета в подходящей одежде. Они даже не почувствовали, что находятся на другом континенте. Это был по-настоящему европейский город. Во всяком случае, первое впечатление создавалось именно такое, а то, что они потом увидели в городе и его окрестностях еще больше подтвердили правильность создавшегося первого впечатления.
В справочном бюро они легко узнали адрес приюта для престарелых и направились навестить Эни Блейк в Сан-Мартини. Приют был расположен поблизости от города. Там же они устроились в одной из маленьких гостиниц. Томас сказал Эни: «У меня такое ощущение, будто нахожусь в Германии».
Менеджер гостиницы встретил молодых с улыбкой, но он еще больше заулыбался, когда в паспорте увидел возраст Нинико. В его улыбке был какой-то скрытый сарказм: «Такие молодые, а путешествуете самостоятельно», – будто говорило выражение его лица: «Но я с пониманием отношусь к этому, знаю, что для любви не существует границ и расстояний».
Молодые разместились по своим номерам и уже через полчаса ехали в такси.
В сквере приюта для престарелых, на длинной скамейке, в одиночестве, склонив голову, сидела старенькая женщина. Она только тогда подняла голову, когда двое молодых приблизились к ней. Парень застенчиво спросил:
– Это вы госпожа Эни Блейк?
Старушка сначала посмотрела на девушку, потом на парня, и стала присматриваться к ним.
– Да, это я, – процедила огрубевшим голосом женщина. – А вы кто?
– Я – Томас Блейк, внук Джеффри Блейка.
Старушка попыталась лучше разглядеть его. Какое-то время она пристально смотрела на Томаса, будто пыталась вспомнить что-то.
– Моего племянника? – без эмоций спросила женщина.
Молодые не могли понять, она была рада их появлению или это огорчило ее.
– Да, миссис Блейк.
– Мисс Блейк, – тут же поправила женщина, будто это было важнее, чем появление ее родственника.
– Да, мисс Блейк, – исправил свою ошибку Томас.
– А кто эта девушка?
– Это Нинико Ликокели, правнучка Георгия Ликокели.
– Что?! – сейчас в ее голосе как будто послышалась какая-то эмоция. – Это тебя я видела во сне? – более бодро спросила женщина и попыталась улыбнуться.
Нинико тоже улыбнулась ей.
– Да, мисс Блейк, вы, наверно, видели меня.
– Сколько тебе лет?
– Мне шестнадцать.
– Ты красива, как Георгий…
Нинико засмущалась, Томас же с удовольствием улыбнулся.
– Почему вы не навестили меня до сих пор?
Молодые от неожиданности посмотрели друг на друга.
– Мы только сегодня прилетели, – стал оправдываться Томас.
– Откуда?
– Из Лондона, через Мадрид.
Некоторое время старушка, склонив голову, смотрела в землю, потом скептически посмотрела на Томаса.
– И куда же вы прилетели и на чем? На летающем ковре? – с иронией в голосе спросила она, мол, знаю я вас, молодых.
Томас улыбнулся и мягко сказал:
– Нет, мисс Блейк, в Буэнос-Айрес мы прилетели на самолете.
– Где это, в Южной Америке?
– Да, мисс Блейк, в Аргентине.
– Так, значит, мы сейчас в Аргентине?
Старушка посмотрела куда-то вдаль.
– Да, мисс Блейк.
Женщина ответила через некоторое время:
– Да, мне кто-то сказал, что мы находимся в Аргентине. Значит, он не обманывал меня?
Нинико и Томас понимали, что мисс Блейк находится в совершенно другом мире и вести с ней нормальный разговор было бы трудно. Вот и предупредила их старшая сестра милосердия приюта, что ее ответы неадекватны. И случилось это с ней после того, как ее сразило ударом молнии и она долго находилась в коме. Но сестра милосердия была удивлена тому, что навестить старушку пришел парень с такой же фамилией, какую назвала старушка. Она говорила: «Я не Корсантес, я – Эни Блейк».
Все трое долго молчали. Молодые уже не знали, как продолжить разговор. Женщина тоже не проявляла какого-либо интереса к беседе, в своих мыслях она была где-то далеко. Молодые все еще стояли перед ней и думали, может они напрасно старались найти и навестить ее и зря проделали такой длинный путь. Госпожа Эни Блейк не только осталась в другом мире, но ее будто и не интересовал новый мир. Семьдесят шесть лет в ее долгой жизни были провалом. Она не могла осознать даже того, где она находилась или как можно было долететь из Англии до Аргентины? Она не могла понять и того, почему она находилась в Аргентине или как она сюда попала. Совсем молодая, красивая девушка в возрасте двадцати лет закончила свою жизнь, а в девяносто шесть продолжила ее заново. Как будто оживили человека совсем другой эпохи. И разве ее состояние должно быть удивительным? Когда у человека такого возраста имелось прошлое лишь до двадцати лет, а все остальные годы выпали из ее памяти! Точно так же, как и у Сары Корсантес не было прошлого: не знала, кто она, где родилась и кто были ее родители. Ведь она тоже начала свою жизнь в двадцать лет. В этой пожилой женщине жили два человека – Эни Блейк, молодое, нежное создание, и Сара Корсантес, которая на себе испытала всю жестокость жизни. Но сейчас Сара Корсантес была забыта, возможно, после удара молнией она даже исчезла насовсем.