Белый пиджак
Шрифт:
Вот мы и думали, сидя на деревянной веранде, расположенной на 17-й пристани, за столиком, уставленным вином и обложенным чалками воблы. Эта веранда была незатейливым сооружением малых архитектурных форм, выполненным из дерева. На второй этаж вела лестница, к перилам веранды и краю крыши были прибиты продольные планки, густо обвитые плющом и диким виноградом, не пропускающими прямые солнечные лучи, но через которые свободно проникала прохлада с Волги. В глубине заведения располагался буфет, тускло поблескивающий разнокалиберными бутылками и разноцветными этикетками. Над буфетом висела чудовищная, писаная маслом копия картины Шишкина «Утро в сосновом бору». Все располагало к отдохновению от мирской суеты, но настроение
И вот, как по заказу, на веранде появился наш ассистент с кафедры госпитальной хирургии, к которому мы уже неоднократно подкатывались, но получали ледяной отказ. Он пришел в сопровождении двух или трех коллег-хирургов. Молодые врачи долго топтались у буфета, мучительно и безнадежно шаря по карманам, сумев наскрести мелочи всего на одну жалкую бутылку вина. С этим недостойным трофеем они примостились за угловым столиком, ощущая свою ущербность от невозможности полностью удовлетворить свои потребности.
Мы правильно рассудили, что терять все равно нечего, и, набравшись нахальства, появились у их столика, держа в каждой руке по бутылке вина, приговаривая при этом лицемерно:
« От всей души, от всей души!!!»
Вместе с вином на столике оказались зачетные книжки, открытые как раз на той страничке, которая требовала вожделенного автографа. Наш ассистент даже крякнул от досады:
«Вот, черти, даже здесь выследили!»
Но под сурово-выжидательными взглядами своих спутников безропотно полез в портфель за авторучкой. Мы вежливо поблагодарили ассистента за правильное понимание проблемы и скромно удалились на свое место, пожелав преподавателям приятно провести вечер.
В настоящее время сооружение малых архитектурных форм – простая деревянная веранда - давно снесена и на ее месте находится что-то бетонно-серое, не имеющее «лица». Так постепенно из наших городов исчезают места, которые мы помним и с которыми связаны самые разные воспоминания.
Был еще один ассистент с кафедры физики, кстати, принимавший у меня вступительные экзамены в институт. По утрам на него просто жалко было смотреть; болезненное внутреннее состояние слишком явно проступало в его внешнем облике. В перерывах между семинарами и лабораторными занятиями он отлучался из здания института, а по возвращении смущенно прикрывал рот носовым платком. К концу занятий речь его становилась смазанной и мало разборчивой. Несмотря на светлую голову (в плане физики и математики), вскоре его уволили из института. Некоторое время он работал простым учителем физики в школе, а затем покинул, вынужденно, конечно, и ее. Несколько раз я встречал его на улице в обществе таких же бывших интеллигентов. Потом я узнал, что он скончался от сердечного приступа в возрасте менее 50-ти лет. Мне жаль, что он не нашел в себе силы противостоять напасти: как педагог, он был хорош, к нам, студентам, относился по-человечески и во время зачетов никогда не вымогал на выпивку. Значит, чувство порядочности и собственного достоинства сохранил…
Иногда по субботам после окончания занятий я отправлялся на автобусе к родному брату отца и своей бабушке, проживавшим в сорока километрах ниже по течению Волги, в селе под названием Икряное. Родина отца располагалась в месте впадения небольшой речушки Хурдум в основное русло Волги. В детстве я застал положение вещей, когда название села полностью соответствовало действительности. В каждом леднике (холодильники были редкостью) имелась икра, не говоря уже о рыбе осетровых пород, тем более – о частиковой. В войну село выжило только благодаря реке. Раньше через Хурдум ходил паром, и чтобы попасть в низовья Волги по суше, надо было подолгу выстоять в очереди, потому что пропускная способность старого парома была невысока. Потом на этом месте соорудили бетонный мост, сразу решивший проблему автотранспортного движения.
Мне
В один из первых приездов в Икряное, еще на первом курсе, я посетил местные танцы. Посещение нельзя было назвать удачным. Я пригласил потанцевать девушку, которую, оказывается, никак нельзя было приглашать. Тактично дав закончиться музыке, меня тесным кольцом обступили местные ребята и пригласили для беседы за пределы танцплощадки. Там мне основательно набили морду, недвусмысленно дав понять, что нечего всяким заезжим городским пижонам фаловать и зариться на местных барышень, особенно на потенциальных невест известных всему селу пацанов.
После этого, во время посещения Икряного, вечерний культпоход на танцы в мою программу не входил. Родственники встречали меня радушно. По субботним вечерам у дяди Саши и его жены существовала устоявшаяся традиция ходить в гости к знакомым. Жена дяди Саши была большой любительницей выпить, поэтому, побаиваясь своего строгого мужа, она в разных, самых невообразимых местах, тайком тарила емкости с брагой. Видя во мне родственную душу, перед уходом в гости, она показывала мне некоторые «нычки» и очень доверительно сообщала, что я могу пользоваться этим добром, сколько душа пожелает.
Как я теперь думаю, к тому времени у меня уже сформировалась психологическая зависимость к алкоголю. Я чувствовал себя комфортно, лишь выпив определенную дозу спиртного. Причем, давно миновал период, когда индивидуальное употребление считалось мной чем-то зазорным и постыдным: вот, в коллективе, это нормально! Какая разница, в коллективе или без коллектива; это условность, придуманная самим человеком, чтобы оправдать себя!
Лежа на диване перед черно-белым телевизором, в полном уединении, обложившись дядькиными журналами «Вокруг света», я с удовольствием отпивал крупными глотками из большой кружки сладковатую с кисловатой горчинкой брагу, листал страницы журналов, останавливаясь на интересных статьях. До тех пор, пока в голове не возникало знакомое ощущение приятной затуманенности, а изображение на экране не превращалось в бесформенное голубое пятно.
ГЛАВА III
Один приятель приглашает другого
на вечеринку с девушками:
«Правда, все они страшненькие.
Но выпьешь грамм 150 водки,
покажутся красавицами!».
По прибытии на вечеринку
приглашенный отзывает товарища
в сторонку и сообщает на ухо:
«А, знаешь! Я, пожалуй, столько не выпью!».
Второй серьезный звонок (первый – это выселение из общежития и исключение из комсомола в конце третьего курса) прозвенел для меня после окончания пятого курса и прохождения двухмесячных офицерских сборов в танковой учебке близ поселка Шали в Чечено-Ингушетии. По возвращении в город постоянной дислокации, то есть, обучения, наш курс должен был сдавать через неделю государственный экзамен по военной подготовке и получить после сдачи военные билеты офицеров запаса медицинской службы Советской армии.