Белый шаман
Шрифт:
Так встретила Кэргына Журавлева и на этот раз, когда он ей протянул пачку цветных карандашей.
— Садись пить чай, — пригласил Пойгин, бережно листая атлас.
Кайти наполнила чашки чаем и принялась чинить мужу охотничью одежду. Ранним утром он должен был уехать в море, к открытому разводью. Она знала, насколько это опасно: льдины иногда откалывались и уносили охотников нередко на верную гибель. Но разве Пойгина остановишь? Приходится только надеяться на то, что море всегда благосклонно к нему, в какую бы беду он ни попадал, может, так будет
После чая Пойгин бережно протянул Журавлеву атлас, сказал вроде бы шутя:
— Ну, полетим, Кэтчанро. Полетим к Москве. — Журавлев открыл атлас в нужном месте, показал на Москву, обозначенную красным кружочком.
— Тут она выглядит не звездой, а солнцем, — сказал Пойгин, осторожно дотрагиваясь до кружочка.
Склонилась над картой и Кайти. Она не задавала вопросов, лишь поглядывала на мужа и, когда тот о чем-нибудь спрашивал, блуждая пальцем по карте, кивала головой: мол, именно это и меня очень интересует. В чистом ситцевом платьице, с аккуратно заплетенными косами, без всяких украшений, она была удивительно милой, похожей на хрупкую девочку, хотя на лице ее были признаки преждевременного увядания.
— Вот эта река как называется? — спросил Пойгин.
— Днепр.
— Покрывается ли она льдом?
— Зимой замерзает.
— Тогда чельгиармиялит должны прогнать фашистов за эту реку, пока зима. Мы их так тепло оденем, что ни один не замерзнет. — Пойгин повернулся к Кайти: — Вчера мне жаловались, что кладовщик недостаточно дает женщинам камусов. Верно ли это?
Кайти показала на кучу камусов в углу:
— Это он дал на десять дней. Но я могла бы пошить торбасов вдвое больше…
— Ну что ж, я сегодня с ним поговорю. Громким голосом поговорю! — погрозил Пойгин. — Надо бы заставить кладовщика встать перед собранием и произнести двадцать раз слово «фронт».
Для Пойгина это слово имело магическое значение. Он произносил его как заклинание. Таинственное, обозначающее и кровь и огонь, отвагу и честь, оно само по себе, по мнению Пойгина, стоило целой речи. Иногда он так и делал. Вставал на собрании за столом, долго осматривал лица людей и произносил тоном не простой беседы, а говорений: «Фронт!» Опять долго молчал и только после этого переходил к конкретным делам: сколько следует добавить капканов на охотничьих участках, кого послать в море к разводью, упрекал провинившихся и ленивых и, перед тем как сесть, произносил снова с прежним значением: «Фронт!»
— От этой реки далеко ли до того места, где живет главная росомаха? Кажется, Берлин называется.
— Да, ты правильно запомнил… — Журавлев пере-листнул несколько страниц атласа. — Вот он, Берлин.
— Когда росомахи пойдут вспять… дойдем ли мы до Берлина?
— Непременно дойдем!
– Надо, надо, Кэтчанро, дойти до Берлина. Только бы не скрылась куда-нибудь главная росомаха. Она должна узнать, что такое татлин!
— Да, Гитлер еще узнает, что такое татлин! Пойгин долго молчал, не отрывая взгляда от карты.
Вдруг спросил:
— Знают ли в Москве, сколько наша артель поймала песцов, лисиц, сколько пушек, самолетов куплено за них?
Журавлев, всем своим видом стараясь показать, что он в этом нисколько не сомневается, твердо сказал:
— Знают.
Пойгин открыл деревянный ящик, вытащил районную газету, наклонился к лампе.
— Тут написано, что наша артель больше всех в районе добыла песцов и лисиц. — В который уж раз прочел дорогие для него строки в газете, беззвучно шевеля губами. — Надо пятой бригаде добавить еще сто капканов. Я все подсчитал. Послезавтра начнем подледный лов рыбы. Песец хорошо идет на рыбную приманку…
— Я рад, что похвала в газете помогает тебе в работе.
— Похвалы делают ленивым того, кто ее недостоин. — Пойгин осторожно сложил газету, спрятал в ящик-Хороший помощник Майна-Воопка. Убедил каждого чав-чыв добавить еще по десять капканов к прежним. Тундра дает нам много лисиц. Я знаю, американцы очень любят не только песца, но и лисицу. Пусть продают самолеты и на эту пушнину.
— Я напишу о Майна-Воопке в газету.
— Правильно, напиши. — Пойгин опять склонился над картой. — Ну что ж, полетим, Кэтчанро, дальше. Покажи, где находятся земли, на которых никогда не бывает льда и снега.
Кайти изумленно вскинула глаза.
— Разве бывают такие земли?
— Да, бывают.
Журавлев опять перелистал атлас:
— Вот здесь эти земли. Африка называется. Запоминайте…
— Водятся ли там звери? И есть ли там охотники?
Рассказ Журавлева об африканских зверях Пойгин и Кайти слушали будто сказку. Пойгина особенно поразил слон, которого люди заставляют ворочать огромные тяжести.
— Умка тоже сильный. Однако его, наверное, никто не приучил бы ворочать камни или вытаскивать моржа из воды. — Помолчав, он опять заговорил о своем. — Пожалуй, надо Мильхэра сделать главным на подледном лове рыбы.
Так много раз возвращался Пойгин к мыслям о насущных делах, прерывая воображаемый полет с Кэтчанро по разным землям мира. Когда пришла пора прощаться, сказал:
— Спасибо. Ты действительно Кэтчанро. — Осторожно полистал атлас. — Тут еще много разных земель. Мы их все облетаем. Приходи еще, когда вернусь с моря.
Вернулся Пойгин с моря благополучно и с богатой добычей. Свежую нерпу тут же вывезли на приманки. Едва отогревшись, Пойгин достал, как истинное сокровище, из деревянного ящика атлас. Подумал, что хорошо бы позвать Кэтчанро.
К счастью Пойгина, Журавлев сам не просто пришел _ прибежал в его ярангу, воскликнул ликующе:
— Фашисты отступают от Москвы!
Пойгин на какое-то время закрыл глаза, осмысливая всю важность удивительной вести, наконец сказал:
— Мне приснился вещий сон… будто я наступил на хвост главной росомахи. Но, к сожалению, только на хвост, на самый кончик…
— Мы еще схватим за глотку эту росомаху! Она еще взвоет! — яростно грозился Журавлев, раскрывая атлас.
На этот раз не могла умолчать и Кайти.