Шрифт:
ПРОЛОГ
Мин Джун немного робел под взглядом серых холодных глаз собеседника. Если честно, этот старик был первым пожилым человеком, встреченным за последние дни. Страна, которую Мин Джун только открывал для себя, принадлежала молодым. Казалось, люди в ней доживали до определенного возраста и уходили в сумрак, на задний план жизни, чтобы бесплотными тенями жаться к стенам домов, уступая
Старик назначил встречу у себя, и Мин Джуну пришлось попетлять по узким улочкам пригородного поселка, прежде чем навигатор вывел его к аккуратному кирпичному домику. Дождь внезапно кончился, и желтый свет фонаря выхватил из темноты тесаное крыльцо, низкие ветви кленов и глянцево-влажную брусчатку подъездной дорожки. Гостя ждали. Не успел он нажать кнопку звонка, как дверь открылась и на пороге появился хозяин.
«Он похож на гору Пукхансан, — подумал Мин Джун. — Ту самую ее вершину, которую не покорить без специального альпинистского снаряжения, возвышающуюся над лесом своей лысой макушкой».
— Пак Мин Джун? — Голос у старика был низким и густым, как рокот волн. — Прошу.
Парень склонился в традиционном приветствии, поддерживая левой рукой запястье правой:
— Сын Пак Вон Ки просит позаботиться о нем, командир.
Взгляд серых глаз потеплел, и тонкие, будто высеченные из камня губы тронула легкая улыбка.
— Не стой долго на пороге, мальчик, а то запустишь в дом духов. Или твой достойный отец тебя этому не учил?
Мин Джун вошел, наклонился, чтобы снять обувь, но старик твердо взял его за локоть и подтолкнул вглубь дома.
— Мы не едим на полу, поэтому разуваться необязательно.
Хозяин был не намного ниже гостя — футов около шести и очень крепкий для своего возраста. В глазах старика светился ум, движения были уверенными. Впрочем, именно таким и описывал его отец — человек-гора, несгибаемый воин и хитрый стратег.
Мин Джун заметил легкий поворот головы (старик не слышал правым ухом — последствия старой контузии) и бледную татуировку, выглядывающую из-за воротника спортивной куртки.
Кабинет хозяина располагался под крышей, в мансарде. Одна из скошенных стен представляла собой большое окно, остальные, обшитые темными дубовыми досками, были украшены оружием и охотничьими трофеями. Книги в открытом шкафу стояли плотными рядами. (Мин Джун отметил, что кроме русского и корейского хозяин читает на немецком и английском.) Большой письменный стол под окном, два кресла, в одно из которых гостю было предложено присесть. Мин Джун молчал, ожидая, когда беседу начнет старший.
Хозяин сел напротив, сложив перед собой ладони.
— Итак…
Мин Джун внутренне собрался.
Лицо старца было неподвижно и походило на скалу, иссеченную дождем и ветром. Глубокие морщины бороздили лоб, спускались от крыльев прямого носа, сетью окружали глаза. Парень не увидел, а почувствовал резкое движение. Он успел пригнуться, над головой раздался свист, и что-то вонзилось в стенную панель за спиной. Мин Джун не оборачивался, одной ногой выбив из-под себя стул, он балансировал на пальцах другой, уклоняясь от безостановочно летящих лезвий. Последнее ему удалось поймать, и он с поклоном вернул нож хозяину.
— Неплохо, — сказал старик. — Неплохо, но не идеально.
Мин Джун покраснел и еще раз поклонился:
— Я буду очень стараться, командир.
— А куда ты денешься. Давай-ка все ножички собери, а то ко мне тут одна… молодуха убираться ходит, может и в обморок грохнуться. Сколько тебе лет? — спросил старик, когда все ножи заняли свои ячейки в войлочном футляре, прикрепленном к низу столешницы.
— Двадцать пять.
— Служил?
— Да, стрелковый полк… — И Мин Джун назвал номер и место расположения своей воинской части.
Судя по тому, что старик кивал одобрительно, откровенность была оценена по достоинству.
— Хорошо. Можешь передать Пак Вон Ки, что он вырастил достойного сына.
— Отец обрадуется вашей похвале. Он часто рассказывал мне о тех временах, когда ему посчастливилось работать с вами. Ваша группа…
Хозяин с хрустом потянулся:
— Группа расформирована двадцать лет назад. Так что же досточтимой семье Пак понадобилось от скромного военного пенсионера?
— Пак Вон Ки просит у своего командира помощи.
Старик приподнял седые кустистые брови.
— Мальчик, мне импонирует твоя азиатская сдержанность, но, если ты собираешься и далее общаться односложными предложениями, мы просидим до утра, прежде чем доберемся до сути.
— Мы… Отец…
По-русски гость говорил прекрасно — бегло и с почти неслышным акцентом, но сейчас Мин Джуну трудно было подобрать слова. Он почувствовал, что заготовленная заранее речь, в которой крупица правды переплеталась с изощренным вымыслом, такая логичная и четкая, пока он фразу за фразой сочинял ее, не сработает. Это было как привычное озарение перед дракой, когда ты с точностью до секунды можешь предсказать время, когда соперник ударит, и точно знаешь — куда.
Пак Мин Джун выдохнул, будто готовясь нажать на курок, и решился:
— Год назад командование получило приказ создать группу, подобную той, в которой работали вы с отцом, но уже на нашей базе.
— Ну что ж, вполне логичное решение. Я удивлен только, что с этим так долго тянули. Продолжай. Отбор проводился среди военных?
— Не только. Компьютерщики, медики, историки, даже несколько актеров. Обязательным условием являлось лишь присутствие дара, причем сам «дар» трактовался довольно широко. Нас четыре месяца тренировали в горах. Все держалось в строгом секрете и о целях группы сообщили уже прошедшим отсев. Осталось двенадцать человек из почти полутора сотен. Потом было несколько полевых заданий, мы справились со всеми, но…
Парень опустил голову и запнулся. Старик ничем не подбодрил собеседника, все так же пристально глядя ему в глаза.
— Мы потеряли видящего.
— Он умер?
— Погиб. И теперь… — Мин Джун продолжал быстро, будто боясь передумать: — Командир, нам срочно нужен видящий. Отец говорил, что русский офицер, который работал с вами…
— Я понял. — Старик поднял жилистую ладонь. — Только один вопрос: ваш друг погиб на задании?
— Да.
Старик оперся локтями о стол и опустил подбородок в ладони.