Белый Волк
Шрифт:
— От простреленной икры обычно не умирают.
— Умирают, если стрела отравлена. — Сервай, с трудом ворочая языком, снова хлопнулся на кипу сена. — Черт. Это было бы смешно, не будь все так чертовски трагично. — Он со стоном качнулся вперед и упал.
Скилганнон подобрал свой метательный круг, вытер и сунул за пояс.
— Да приведет твой путь к свету, — сказал он, став на колени рядом с умирающим.
— Я за это… не поручусь.
Скилганнон поднял саблю Сервая.
— В тот день она хорошо мне послужила, — сказал он, но Сервай уже умер и не слышал его. Скилганнон вдел саблю в ножны и повесил через плечо.
В
В город продолжали подвозить провизию, и волнения поутихли. Датиане и их союзники не притесняли население, к казням почти не прибегали. Они повесили лишь нескольких родственников покойного короля, да еще десятка два советников сидели в тюрьме, ожидая допроса. Жизнь простого люда понемногу возвращалась в привычное русло.
Диагорас забрал приведенных Скилганноном лошадей в дренайскую колонию — подкормиться и отдохнуть.
— Им нужно куда больше времени, чтобы войти в силу, — сказал он, — но к отъезду они хоть немного, да окрепнут.
На благодарность Скилганнона он ответил холодно — Диагорасу приходилось нелегко. Присутствие бывшего наашанского генерала злило его и беспокоило. От природы он не был ни зол, ни обидчив, но этот наашанит выводил его из себя. То, что сказал Друсс о соперничестве, было отчасти верно, однако главная причина заключалась не в этом. Диагорас пытался разобраться в своих чувствах, но ему это плохо удавалось. Скилганнон в обществе вел себя ровно и любезно, и Друссу он нравился. При этом он оставался злодеем, по приказу и под руководством которого в Пераполисе истребили многие тысячи людей, историям о его победах не было числа, как и рассказам о его жестокости. Невозможно было отделить этого человека от историй о нем. Диагорас понимал, что если бы он ничего не знал о Скилганноне, тот понравился бы ему. Теперь при разговоре с ним он постоянно подавлял в себе гнев.
— За что ты так не любишь брата Лантерна? — спросил его на третий день Рабалин.
Они отдыхали после урока фехтования на пустыре за «Красным оленем». Мальчик подавал надежды, но его руки следовало укрепить.
— Это так заметно? — спросил в ответ Диагорас.
— Не знаю. Я заметил.
— У тебя зоркий глаз, ведь мы с ним не ссоримся.
— Ко мне он был добр, и я хорошо к нему отношусь.
— Тем лучше.
— А тебе он что сделал?
— Мы пришли сюда учиться, Рабалин, а не обсуждать, кто мне нравится, а кто нет. Ты движешься быстро, и это хорошо, но нельзя забывать о равновесии. В бою на мечах стойка первое дело. Вес должен перемещаться с задней ноги на переднюю. Сейчас я покажу тебе почему.
Они соприкоснулись клинками, и Диагорас сказал:
— Нападай. — Рабалин замахнулся, а Диагорас отвел его удар, ступил вперед и плечом двинул его в грудь. Рабалин пошатнулся и тяжело упал навзничь. Диагорас помог ему встать. — Итак, почему ты упал?
— Ты меня плечом толкнул.
— Ты упал потому, что придвинул ногу, отставленную назад, к передней. Когда, я толкнул тебя, ты остался без всякой опоры. Составь ноги вместе. — Рабалин составил. Диагорас пихнул его ладонью в грудь, и он опять пошатнулся. — Теперь выставь левую вперед, слегка согни в колене, а правую поставь под прямым углом к ней.
— Как это — под прямым углом?
— Левая нога должна быть обращена ко
— Очень уж все сложно, — пожаловался Рабалин. — Разве в бою обо всем упомнишь?
— Надо не запоминать, а упражняться — неустанно, пока это не станет твоей второй натурой. Старайся, и из тебя выйдет хороший боец. Тебе бы, конечно, клинок получше.
— Может быть, этот подойдет, — раздался голос Скилганнона, и Диагорас, не слыхавший, как тот подошел, резко обернулся. Наашанит протянул Рабалину кавалерийскую саблю в ножнах. — Это славный клинок, с хорошим балансом.
— Спасибо. — Рабалин взял у него саблю.
— Я тут объяснял ему, как держать стойку, — сказал Диагорас. — Ему было бы полезно посмотреть на это со стороны. Может, покажем ему? — Диагорас поймал себя на том, что смотрит прямо в сапфировые глаза Скилганнона, и у него появилось ощущение, что тот читает его мысли.
— Охотно, Диагорас, — кивнул Скилганнон и забрал саблю у Рабалина.
— Ты, возможно, предпочел бы один из собственных мечей?
— Для тебя это было бы небезопасно, — мягко ответил Скилганнон.
Рабалин сел на скамейку и стал смотреть. Клинки соприкоснулись и замелькали в сверкающем танце. Диагорас в минувшем году завоевал Серебряную Саблю на турнире в Дрос-Пурдоле и на большой Дренанский турнир не попал только потому, что получил назначение в Мелликан. Он был уверен, что и там вышел бы победителем, и Проклятого вызвал на бой тоже с полной уверенностью. Очень скоро, однако, он понял, что напрасно так на себя полагался. Сабля Скилганнона блокировала каждый его удар и каждый выпад. Диагорас поднажал, выйдя за рамки учебного боя. Это получилось у него бессознательно — поединок поглотил его целиком. Оба они двигались все быстрее, и наконец Диагорас, улучив мгновение, ринулся вперед, Скилганнон отразил атаку, сделал шаг навстречу, ударил в грудь плечом, и дренай грохнулся оземь. Рабалин — испуганный, пораженный — смотрел на него во все глаза. Диагорас пришел в себя и только теперь сообразил, что пытался убить Скилганнона. Он перевел дух и, стараясь придать голосу беззаботность, произнес:
— Теперь ты видишь, что значит равновесие, Рабалин. Я так увлекся, что позабыл про ноги.
— Никогда еще такого не видел, — успокоившись, сказал мальчик. — Вы так рубились, что даже сабель не было видно.
Скилганнон протянул ему саблю рукоятью вперед, и Рабалин заулыбался.
— Чудесный подарок. Не знаю, как тебя и благодарить. Ты где ее взял?
— У одного человека, которому она больше не нужна. Владей.
— Извини, Скилганнон, — сказал, поднявшись, Диагорас. — Меня занесло, и я забыл, что бой у нас учебный.
— Не извиняйся, ведь опасности не было. Диагорас проглотил вспыхнувший в нем гнев.
— Все равно извини. Мне следовало быть умнее. Скилганнон снова взглянул ему в глаза и пожал плечами:
— Ладно, принимается. Я оставляю вас — продолжайте заниматься.
— Тебя Гарианна искала, — сказал Рабалин. — Она в таверне, с Друссом. Кажется, она немного… лишнего выпила. Скилганнон кивнул и зашагал прочь.
— Он здорово дерется, правда? — сказал Рабалин. —Правда.
— Ты рассердился, да?