Белый вождь
Шрифт:
– Э! – бормотал он. – Это был только сон! Зачем я об этом думаю? Охота же мне обращать на него внимание.
Но вот он поднял глаза и случайно взглянул на Утес загубленной девушки. Но это не было случайностью, ибо упомянутый утес тоже грезился ему во сне, и взгляд полковника только следовал за его мыслями. Взглянув на эту вершину, он отшатнулся назад, словно увидел страшное провидение, и невольно схватился за парапет. Лицо его побледнело, застучали зубы, и грудь начала порывисто дышать. Что же стало причиной такого волнения? Может быть, вид всадника, появившегося на вершине утеса и четко видимого в бледном небе? Что так испугало бравого полковника? Смертельный страх сковал его.
– Это он! – воскликнул комендант в испуге. – Он, точно тот же, каким представлялся мне во сне прошлою ночью! Узнаю его, узнаю эту лошадь… Мне страшно смотреть на него! Не могу…
Полковник отвернулся, закрыл лицо руками, но через минуту снова поднял глаза, но не из любопытства, а увлекаемый страшным обаянием, исходившим от ужаса. Однако всадник скрылся. Ни коня, ни человека – ни пятнышка на фоне неба над обрывом…
– Да, – пробормотал про себя Вискарра дрожавшим голосом, – померещилось, это результат сновидений. Теперь там больше нет ни всадника, ни лошади… Как бы он мог появиться там сейчас, когда он за сотни миль отсюда! Мне показалось! Это игра воображения! Но отчего же она возникла? Вероятно, последний страшный сон перевернул все внутри меня! Черт побери! Не стану больше думать об этом!
И, желая отогнать неотвязные тяжелые мысли, он начал еще быстрее вышагивать по террасе. Но при каждом повороте он украдкой пытливо посматривал на роковой утес. Не увидев больше всадника – или приведения, – он понемногу начал успокаиваться.
На лестнице раздались шаги, на террасе показалась голова, потом плечи, и вскоре наверх вышел капитан Робладо.
– Добрый день, – сказал ему полковник, – в хорошем ли вы расположении духа сегодня?
– Как нельзя лучше! Я только что позавтракал и, закурив гаванскую сигару, вышел на террасу воспользоваться вашим приятным обществом.
– Отдохнули ли вы после маскарада?
– О! Нет еще: после таких криков моя хрипота не пройдет еще, по крайней мере, с неделю, и я едва успел смыть с себя эту страшную разрисовку. Ну, скажу вам, полковник, маскарад этот был уморителен! – засмеялся Робладо. – Никогда еще девушку не похищали и не завоевывали таким сложным, романтическим способом! Напасть на пастухов, разогнать стадо, угнать и убить скот, стукнуть по голове старуху, сжечь ранчо – и все это из-за одной простой крестьянки – вот уж никогда такого не видано! Право, слишком жирно для овладения дочерью какой-то колдуньи – быть три дня в постоянном маскараде, наряжаться индейцами, орать во все горло и носиться, как сорванцы, по всем направлениям долины. Прямо будто отрывок из какой-то восточной сказки, из «Тысячи и одной ночи». Только вот никакая магическая палочка, никакой странствующий рыцарь, никакой волшебник девицу не спасет – Робладо опять расхохотался.
Еще прежде этого монолога Робладо наши читатели, без сомнения, догадались, что мнимое нападение «дикарей» было придумано капитаном и комендантом для того, чтобы тайно похитить Розиту, сестру охотника на бизонов. Роль индейцев, которые угнали овец и быков, напали на ранчо дона Хуана, расправились с ранчо Карлоса, избили его мать и увезли сестру, исполняли Вискарра, Робладо, сержант Гомес и еще один солдат, подчиненный полковника, доверенный слуга Хосе.
Их было только четверо, но панический страх, овладевший населением, и слухи наделяли их силой по крайней мере четырех сотен. С самого начала негодяи и рассчитывали не более чем на четверых, чтобы меньше было посвященных в эту тайну. Дело велось с необыкновенным искусством и мастерством, достойным лучшей цели. Желая представить материальные доказательства присутствия индейцев и чтобы убедительнее было известие о появлении вражеских племен, заговорщики сперва напали на пастухов нагорной равнины. Тотчас же были подняты солдаты, посланы разъезды, и жителей призвали соблюдать возможную осторожность опять же для того, чтобы еще больше напугать их.
Похищение скота имело двоякую цель: во-первых, – как способ окончательно убедить население в присутствии индейцев, а во-вторых, – как средство подло отомстить молодому скотоводу. Если быков убили в ущелье, то исключительно из страха, что они могут возвратиться на ферму (оставленный на произвол скот может найти дорогу домой), потому что странным выглядело бы возвращение их после угона дикарями и вызвало бы подозрения. Вискарра и его сообщники надеялись, что еще задолго до того, как кто-то обнаружит трупы быков, волки и коршуны оставят лишь одни скелеты. Тревога, вызванная набегом индейцев, каждого удерживала дома, и трудно было подумать, что в это время кто-нибудь отважится добраться до ущелья, удаленного от всякой проезжей дороги, куда изредка наезжают лишь индейцы.
Похищение Розиты, которое полковнику также надо было свалить на индейцев, организовали с величайшими предосторожностями. Прикрепив девушку к мулу, ей не завязывали глаза до самого поворота на дорогу к Сан-Ильдефонсо, чтобы она видела дорогу, и только там натянули на глаза кожаную повязку. Когда Розита очутилась в крепости, она понятия не имела, какое пройдено расстояние и что за место, где она очутилась и где ей дали возможность отдохнуть.
Робладо был и главным актером этой сатанинской драмы, им же задуманной, комбинации которой делали честь его уму, но, разумеется, не сердцу.
Вискарра вначале не решался на этот спектакль не потому, что зачерствелая совесть удерживала его, а потому, что он считал план не слишком удобным для исполнения и боялся измены и разоблачения. Все это могло ему серьезно навредить. Если раскроется вся эта жуткая правда, о нем, незадачливом полковнике, узнает вся страна, и тогда – конец карьере да и вообще всему.
Но красноречие Робладо, подогреваемое его корыстными намерениями, убедило Вискарру, и едва дело пошло в ход, он с большим удовольствием продолжил начатое. Разве же это не было приятным развлечением при скуке и однообразии гарнизонной жизни? Разве могло быть что-нибудь забавнее, чем сочинять пугающие призывы и воззвания, распространять слухи о хищничестве индейцев и похвалы необыкновенному рвению войска? Комендант и капитан пребывали в чрезвычайно приятном расположении духа все это время, пока длилось нашествие «дикарей».
Все меры были так удачно приняты, что на другой день после совершения жуткого спектакля никому в городе и в голову не пришло, что настоящими грабителями могли быть и не индейцы. Сама Розита считала себя в плену у индейцев. Только одна-единственная душа прониклась подозрением – и это была душа старой матери.
Глава XXXI
Сон в руку
– Клянусь честью, превосходная шутка! – сказал Робладо, пуская дым сигары и заливаясь смехом. – Это единственное развлечение, выпавшее нам на долю с тех пор, как мы поселились в этой проклятой глуши. Значит, умеючи, можно устраивать себе развлечения даже и в пограничном укреплении. Но, правда, и хлопот получилось немало. Знаете, полковник, мы таки порядком натерпелись, а теперь, когда все кончено, скажите мне откровенно: стоила ли игра свеч?
– Я жалею, что впутался в это неприятное дело, – серьезно ответил Вискарра.
Робладо пристально посмотрел на коменданта: занятый прежде сигарой и своими шутками, он не заметил мрачной физиономии полковника.
– Что это с вами, полковник? – воскликнул капитан. – Неужели же так должен выглядеть человек, у которого двенадцать часов во власти прелестная девочка? Значит, что-нибудь да не так?
– Все не так.
– Объясните! Разве вы ее не видели?
– Только одну минуту, но и этого с меня довольно: она сумасшедшая!