Белый зной (Брат мой, Каин)
Шрифт:
– Значит, вы можете помириться.
Крис коротко хохотнул и занял прежнее положение.
– Мэри Бет отказывается разводиться не потому, что хочет вернуться ко мне. Она просто не хочет. Моя жена ненавидит меня, ненавидит тебя, ненавидит этот город, ненавидит наш завод. Она презирает нас и то, что мы делаем.
– Черт побери, мальчик, она всего лишь женщина. Женщина. Прекрати трахать Лайлу и отправляйся в Мексику. Обработай жену. Делай то, что требуется. Подари цветы, драгоценности, новый автомобиль, новые титьки, если она их хочет. Заставь ее вернуться, умасли подарками и романтикой. Трахни ее.
Крис покачал головой.
– Этого не будет, Хафф. – Он поднял руку, призывая отца к молчанию. – Даже если бы я захотел снова соблазнить эту сучку, а я этого не хочу, даже если бы я трахнул ее, как ты романтически выразился, тысячу раз, ничего бы не вышло.
– Почему это? О чем, черт побери, ты толкуешь?
– Она перевязала трубы.
Хафф почувствовал, как подскочило давление. За доли секунды его смутное недовольство превратилось в пылающий костер ярости, не дающий ему дышать.
Крис продолжал:
– Когда я в последний раз предлагал ей помириться, Мэри Бет высмеяла меня. Она сказала, что я хочу этого только потому, что нам с тобой необходим наследник. И почему я решил, что она глупа? – Он покосился на Хаффа. – О ней можно много чего сказать, но она далеко не дура. Мэри Бет в пух и прах разбила наши надежды, когда объявила, что перевязала трубы. Она сказала, что от противозачаточных таблеток толстеет. И это было правдой. У нее задница стала как корма. А теперь она носит бикини-тонги, так что никаких лишних килограммов и задержки жидкости. Я процитировал ее слова. Так что она пошла на стерилизацию. Вот почему она может трахаться со своим мексиканским чистильщиком бассейнов, может вернуться сюда и быть любящей, преданной женой, может уйти в монастырь, но зачать ребенка она не может. – Крис вздохнул. – Я боялся говорить с тобой об этом, но теперь я рад, что этот разговор уже позади.
Обдумывая неприятную информацию, Хафф искурил сигарету до фильтра. Его глупая, ветреная невестка – слишком громкий титул для строптивой потаскухи – лишила себя возможности иметь детей. Ладно. У Криса остается лишь одна возможность. Он должен развестись с ней любой ценой и жениться на женщине, которая родит ему детей.
Хафф снова расслабился. По крайней мере им незачем больше придумывать, как поступить с Мэри Бет. Она потеряла право на участие в принятии решений. И Хафф был готов поблагодарить ее за это. Теперь перед ним и Крисом стояла новая цель, и они могли галопом устремиться к ней.
– Ты сказал об этом Беку? – спросил Хафф.
– Никому не говорил, – ответил Крис. – Я только предупредил, что больше не надеюсь на примирение и хочу развестись как можно быстрее.
– И Бек считает, что этот адвокат из Нового Орлеана лучший?
– Он дорого берет, но его клиенты не уходят из зала суда, обобранные до нитки, неся в бумажном пакете собственные яйца.
Хафф рассмеялся и похлопал Криса по колену.
– Держись этого парня, яйца тебе еще пригодятся. Крис улыбнулся в ответ, но оставался удрученным.
– Мне следовало прислушаться к твоим словам и сделать Мэри Бет ребенка сразу после свадьбы. А я пошел у нее на поводу и согласился, что следует подождать, пока она „приживется в семье“, как она выразилась.
Крис об этом не знал, но Хафф не оставил новобрачным права самим решать. Он отправился к доктору Кэроу и попросил его заменить противозачаточные таблетки Мэри Бет сахарными плацебо. Доктор сделал это. Разумеется, за солидный гонорар.
Вложение денег оказалось неудачным. Проходили месяцы, но Мэри Бет все не беременела. Почти сразу после свадьбы они с Крисом чаще ругались, чем занимались любовью.
– Все уже в прошлом, сынок, – сказал Хафф. – Незачем тратить время на пустые сожаления. Мы должны сосредоточиться на том, чтобы побыстрее добиться развода. Если она спит с мексиканцем, мы можем заявить о супружеской измене.
– А Мэри Бет в ответ представит список моих любовниц, большинство из которых были ее лучшими подругами. Нам надо придумать что-то еще.
Хафф снова похлопал сына по колену и встал.
– Хорошо, что этот адвокат из Нового Орлеана на нашей стороне. Даже если мы не сможем рассчитывать на него, у нас есть Бек. Идем-ка спать. Долгий был день, – заметил Крис, когда они вошли в погрузившийся в тишину дом. – Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы уехали на похороны, правда?
– Гм. – С отсутствующим видом Хафф растирал грудь, где бушевал огонь.
– А что ты думаешь о Сэйри? У нас не было возможности поговорить о ней.
– Все такая же злюка.
– Злюка? – фыркнул Крис, поднимаясь по лестнице следом за отцом. – Это все равно что называть Усаму бен Ладена хулиганом.
– Твоя сестра не уехала из города, как собиралась. Мне звонил менеджер мотеля „Приют“. Она забронировала комнату.
– Почему Сэйри так поступила?
– Возможно, она устала так же, как и мы, или не захотела ехать в Новый Орлеан в темноте.
Крис скептически посмотрел на отца.
– Если бы моя сестрица очень хотела убраться из города, она бы на карачках поползла. Она ничуть не лучшего мнения о нас и Дестини, чем Мэри Бет. А может быть, и худшего.
– Проклятые бабы! Кто поймет, почему они поступают так, а не иначе? – рявкнул Хафф. – Во всяком случае, Бек провел с ней часть вечера.
– Ты ему приказал?
– На этот раз нет. Он спас ее от Шлепы Уоткинса. Крис остановился на площадке.
– Я не ослышался?
Хафф повернулся к нему. Он улыбался и покачивал головой.
– Я так слышал. Бек заехал в ресторанчик, чтобы перекусить, и увидел там Сэйри, что само по себе удивительно. Но там был еще и Шлепа со своими большими ушами и всем прочим, который пытался ее закадрить.
Хафф повторил Крису то, что сообщил ему Бек. Когда он закончил свой рассказ, его сын лишь качал головой от изумления и недоверия.
– Что мог Шлепа сказать Сэйри?
– Напоследок он обложил все наше семейство. – Хафф нахмурился. – Я рад, что Бек вмешался. Кто знает, на что способна эта белая шваль. Как только они с Сэйри расстались, Бек позвонил мне по сотовому. Он ехал за ней до мотеля и проследил, как она вошла в номер. Сэйри знала, что Мерчент следит за ней, и, вероятно, сообразила, что он все время разговаривал со мной. По словам Бека, если бы взглядом можно было убить, он был бы уже мертв.