Белый
Шрифт:
Он целует меня везде, особенное внимание уделяя животу, а после и другим местам, заставляя громко кричать проклятья, но в ответ Джейк просто смеется.
Нависает надо мной, словно хищник над добычей. Да, я жажду стать его жертвой. Джейк прижимает меня всем телом к кровати, протискивает свою руку под мою спину и переворачивается на живот, затащив меня на себя. Через секунду мы оба уже голые — он, как всегда, обнажается последним, уступая мне первое место.
Джейк хватает меня за бедра, приподнимая. Вообще-то, мне это совсем не нужно, ведь я знаю, что делать — в этом нашем родео я совсем не новичок.
Когда я просыпаюсь, Джейка рядом со мной нет. Ни в постели, ни в любых других местах. Зато я нахожу на тумбочке написанное от руки письмо.
Эдди.
Да, я знаю. Еще одно письмо. Кажется, это самое умное, что я мог бы сделать, учитывая то, как мой голос на тебя влияет:) Я не мог сказать все это лично, оно бы не сработало. Думаю, даже привело бы к абсолютно противоположному эффекту. Нужно сделать все правильно.
Мне нужна помощь — по-другому и не скажешь. Но чтоб я сдох, если наврежу тебе, а теперь еще и ребенку. Ты — последний человек на земле, которому я желал бы сделать больно. Я знаю, ты меня простила, но я себя не простил. Никогда в жизни я больше не должен прикасаться к тебе так. И этого больше не повторится.
Какое-то время я похожу к врачу — я не делал этого так долго, что вообще забыл, что так можно. С тобой я очень эмоционален, может быть, даже слишком, но это только с тобой. Мы должны уметь ссориться без угрозы того, что я могу причинить тебе вред. Ты же понимаешь, о чем я?
Мне очень нравится, когда ты злишься: ты становишься в позу, твои ноздри раздуваются, глаза горят… ты безумно сексуальна в этот момент, и я тебя неистово хочу. Так что да, я хочу ссориться с тобой, но хочу и того, чтобы эти конфликты больше были похожи на нормальные. Хотя, конечно, совершенно нормальными мы не будем, но попытаться можно, чем черт не шутит, да?
Я не хочу тебя потерять, желаю всегда быть рядом, но не могу, если буду тебя пугать. У меня не должно быть даже малейшей возможности сделать тебе больно. Но я не смогу это обеспечить, пока не научусь себя контролировать. И я буду стараться. Поэтому меня ждут шесть месяцев терапии. Потому что я не могу позволить, чтобы подобное повторилось.
Прости меня, Эдди. Я вернусь.
Жди нас, я и мой член вернемся за тобой.
Джейк.
Глава 34
Месяц спустя
Джейк
Не думаю, что смогу измениться полностью — думаю, это вообще не в силах человека. Но я вырос от того человека, кем был, до того, кем стал. Раньше я шутил про всё и всех вокруг, тем самым не давая окружающим повода искать
Я не видел Эдди месяц — целый месяц — и это меня убивает. Такое чувство, что мы соединяемся только для того, чтобы в очередной раз расстаться. Она попросила меня никому не рассказывать о ее беременности — не хочет, чтобы другие люди знали. Хочет дождаться безопасного срока, чтобы сообщить окружающим. Не знаю, что это значит, но не делиться этой новостью с Роуз и Блэком сложно. Блин, Блэку я вообще рассказываю все, так что эта часть особенно сложная.
— Эдди, — говорю я в трубку.
Так поздно она обычно не звонит, потому что уже спит. В последнее время она в таком состоянии почти всегда.
— Джейк. — У нее очень расстроенный голос, это заметно сразу.
— Что такое, Эдди?
— Джейк, у меня идет кровь. — Эдди всхлипывает, и я понимаю, что она плачет. — Думаю, я теряю ребенка.
Она начинает рыдать.
— Эдди, я звоню Бэкке. Оставайся там, где сидишь. — Я вешаю трубку, хватаю сумку и бегу к двери, направляясь прямо в аэропорт. По пути звоню Бэкке, которая говорит, что тоже едет на место и отвезет Эдди в больницу.
Впервые в жизни я молюсь.
Отчаявшись найти Эдди, я бегаю от двери к двери. Когда, наконец, нахожу, она лежит в палате одна, свернувшись на постели в клубок. И плачет. Я подхожу к ней, мягко касаясь руки. Она открывает глаза и видит меня, а я забираюсь к ней и обнимаю, пока она горестно плачет.
— Я потеряла ребенка, — с трудом произносит она, когда слезы останавливаются.
Не знаю, что сказать, чтобы облегчить боль потери, поэтому делаю то, что могу придумать в этот момент — обхватываю ее лицо ладонями и целую. Губы Эдди соленые от слез. Она снова начинает плакать, прижимаясь ко мне.
— Все хорошо, Эдди. Мы справимся.
— Ощущается не как «хорошо». Я неудачница.
— Не правда, не говори так. — Снова обхватываю ее лицо ладонями и заглядываю в глаза. — Ты не можешь быть неудачницей, поняла меня? Без шансов.
По щекам Эдди катятся слезы. Она убирает мои руки, но только для того, чтобы прижаться ко мне ближе.
Я замолкаю, надеясь, что она уснет, и просто остаюсь рядом, успокаивающими движениями поглаживая ей спину.
Заканчивая обход, врач говорит, что мы можем уйти. И мы едем к Эдди домой. Там тихо, как никогда. Я стараюсь всегда касаться ее хоть как-то — рукой, бедром, как угодно. Когда делаю это, она заметно расслабляется.
Мне больно, и не только потому, что Эдди потеряла ребенка — меня не было рядом, я отсутствовал, пытаясь стать лучше. Это заняло много времени. Терапия помогла мне понять, что я не так уж сломлен, как думал — просто разбит на куски, которые, со временем, можно собрать. И это помогло. Я изменился. Передал права на Клуб Бадди — он это заслужил, и сможет позаботиться обо всем и обо всех, уверен. Он предложил мне членство, но из меня херовый член Клуба, и так было всегда. Очевидно, что я отказался, желая быть подальше от той части своей жизни.