Бенди и чернильная машина. Кошмары оживают
Шрифт:
Бум. Бум.
Казалось, будто кто-то хромает, тяжело припадая на одну ногу. Где-то снаружи. Но приближается.
Нет. Я не собирался позволять своему мозгу меня пугать.
Бум. Бум.
Это уже не кошмарный сон.
Я медленно подошёл к двери, глубоко вдохнул и резким рывком открыл её.
За дверью никого не было.
– Он идёт.
Я посмотрел на скрипачку. Та указала смычком на дверь.
– Кто? – опять поинтересовался я.
Женщина ничего не ответила – просто смотрела
Я попятился. Папка выпала из рук и шлёпнулась на пол. Монстр ворвался в комнату, схватившись за дверную раму – чтобы протолкнуть себя в моём направлении. Всё его тело было покрыто тёмной сочащейся жидкостью. Существо схватилось за своё лицо со стоном, полным невыносимой муки. И упало на меня. Я не смог отскочить, запутавшись в собственных ногах. Монстр навалился на меня, испачкав моё тело липкой мокрой субстанцией. Я изо всех сил оттолкнул его, пока тот царапал своё лицо. Незнакомец не переставал издавать ужасающий гортанный вой. Каждый раз, когда монстр открывал рот, в него начинала затекать чёрная жижа. Она заставляла существо булькать и плеваться.
Наконец монстр слез с меня и попытался встать. Я оглядел себя.
Ладони, брюки, рубашка – всё было чем-то заляпано. Я внимательно осмотрел руки, растирая между пальцами чёрную жижу.
– Чернила? – задыхаясь, сказал я.
Я повернулся к лежащему на полу существу и понял: передо мной был не монстр. Это мужчина. Покрытый чернилами. Мужчина, покрытый чернилами и катающийся по полу в агонии и ярости.
Я тут же подскочил к нему.
– Сэр, сэр, вы меня слышите?
Мужчина внезапно схватил меня за воротник рубашки и подтянул к себе.
– Мои глаза!
Я кивнул и встал, параллельно отцепив его руку от себя. Затем лихорадочно оглядел комнату и заметил кусок ткани. Он торчал из открытого футляра для виолончели. Позади футляра в заднем ряду стоял наполовину налитый стакан воды. Я пронёсся мимо скрипачки. Та лишь продолжала стоять, как статуя. Схватив кусок ткани и стакан, я в панике вернулся к мужчине.
– Вот вода и тряпка, – пояснил я и протянул их.
Мужчина вслепую замахал руками. Я взял его за руку и обвил его пальцы вокруг стакана. То же самое пришлось проделать с другой рукой, в которую вложил тряпку.
Я смотрел, как незнакомец яростно трёт глаза. Мне показалась, что так он себе делает только хуже. В то же время я не собирался указывать мужчине, что делать. Он выглядел несколько… поехавшим.
Чернила могут свести тебя с ума.
В конце концов, у мужчины получилось более-менее вытереть лицо. Он успокоился, опустил руки по бокам и лёг, уставившись в потолок.
– Вы в порядке, сэр? – поинтересовался я.
Мужчина ещё мгновение просто смотрел в потолок. Затем повернул голову, чтобы взглянуть на меня. Его лицо было испачкано. Белки глаз перестали быть белыми. Вместо этого они приобрёли бледно-розовый оттенок. Всё в незнакомце казалось острым:
– В порядке ли я? – спросил мужчина со смешком, повторяя мой вопрос.
Он покачал головой. Потом с усилием моргнул, не отрывая от меня взгляда.
– У вас кровь идёт, – сказал я и указал на струйку крови. Незнакомец дотронулся до лба. Потом провёл пальцами по всей голове. Он дёрнулся, а затем потянул за что-то. Мужчина посмотрел на свои пальцы: в них оказался зажат кусок стекла. Незнакомец снова устремил взгляд на меня.
– Ты кто такой, чёрт побери?
– О, эээ, я Бадди. Я новый помощник из художественного отдела.
На этот раз мужчина разглядывал меня ещё дольше. И тут вдруг начал смеяться особым смехом. В нём нет голоса – лишь дыхание. Словно незнакомец задыхался.
– Из художественного отдела. Ясно. Ну так, помощник художественного отдела, скажи мне: почему это вы храните чернила в моём чулане для нот? И почему Джоуи проложил через него трубопровод, по которому, судя по всему, текут чернила?
Трубопровод? С чернилами? Это явно было чем-то из ряда вон выходящим. Но с другой стороны – я ведь понятия не имел, что для анимационной студии считалось нормальным, а что – нет.
– Я не знаю.
– Ты не знаешь. Ты не знаешь. – Мужчина ещё сильнее залился своим беззвучным смехом. Только теперь к нему примешался щёлкающий звук из горла. Незнакомец приподнялся и упёрся на локти, неумолкаемо смеясь.
– Я… не знаю, – отозвался я. Будто бы повтор ответа сделает его менее забавным. – Я… даже не знаю, где находится чулан с нотами.
Тогда я понятия не имел, где находилось большинство вещей. И даже сейчас, в эту самую секунду, я не всегда мог вспомнить, где что располагается.
Но я помню, как мужчина встал, схватив меня за локоть. В памяти застыла картина: он оглядывался на скрипачку, которая так и продолжала молчаливо стоять и смотреть, пока меня тащат прочь из зала. Я помню, как переставлял ноги в абсолютном непонимании происходящего. В воспоминаниях осталась его крепкая хватка. Пальцы, которые были такими же острыми, как и всё остальное.
Я помню.
Я помню, как шагал в обратном направлении по чернильным следам на полу.
И я помню тот чулан.
Дверь чулана была распахнута. Пол вокруг стал чёрным, как смоль. С верхних полок вниз по утёсам из белой бумаги стекали чернила – словно водопад, который только что отключили. Повсюду валялись осколки битого стекла.
– Вот чулан для нот, – сказал мужчина, отпустив мою руку. Но не просто отпустив, а ещё и подтолкнув меня вперёд. Спотыкаясь, я полетел в чулан. Носок ботинка задел осколок. Тот со звоном отлетел в тёмный угол.
– А это – чернила, которых здесь быть не должно. – Он указал на несколько рядов с уцелевшими бутылочками чернил. – А вот здесь труба, по которой необъяснимым образом текут чернила и которую прорвало, отчего оказалось испорчено несчётное количество моих нотных тетрадей!