Бенефис для убийцы
Шрифт:
– Конечно, она материально обеспечена… Все, вроде, есть. Муж запретил работать – отдыхай себе! Но, как я понимаю, для Михаила Германовича на первом месте работа, на втором – карты, а на третьем, последнем, – жена. Там, дома, подруг своего возраста у нее почти нет. Жены его приятелей – намного старше и, соответственно, заботы у них другие. С Вероникой они друг друга терпеть не могут! Одним словом, птичка в клетке! Тяжело… Я бы так не смогла…
Надя замолчала, грустно глядя куда-то вдаль поверх кустов акаций.
– Лариса считает, что Мокшанский
– Совсем нет! Она говорит, что у нее нехорошие предчувствия.
– В каком смысле? – не понял Станислав.
– Ей кажется, что с Михаилом Германовичем… случилось несчастье. И… возможно, его нет в живых!
– Нет в живых? Да бросьте… У человека возникли экстремальные обстоятельства, чтобы срочно уехать. Ну какие у нее основания так думать?
– Вы не верите в предчувствия?
– Как вам сказать…– Широков задумался, подыскивая верные слова. – Я верю в предчувствия, если они основаны на реальных данных. Здесь же, вроде бы, ничего такого нет…
– Послушайте, Станислав! Если вы знаете человека, как свои пять пальцев, неужели вы не заподозрите нечто неладное, коль поведение этого человека напрочь выходит за привычные рамки?
– Э-э… Наверное…
– Вот. Даже такой штрих: Мокшанский всегда пунктуален до мелочей. Лариса говорит, что дома у них заведен ежедневник, где Михаил Германович всегда записывает, куда уходит, если Ларисы нет дома. Это касается даже выхода в магазин за хлебом! И ее заставляет делать то же самое… А тут случай куда более серьезный! Как по-вашему, веский ли это аргумент?
– Не знаю, – честно сознался Станислав, которого Надины рассуждения повергли в сомнение относительно предыщущего взгляда на эту историю. – Но ведь больше никаких причин думать о плохом нет?
– Больше, пожалуй, нет! – согласилась девушка. – Однако и такого аргумента может оказаться достаточно, чтобы человек потерял покой.
– С этим трудно не согласиться.
– И еще одно. Утром Лариса с Костей по междугородке целых два часа обзванивали всех знакомых в Москве. Никто ничего не знает!
– И все же… Не переживайте… Мне кажется, все обойдется, – сказал Широков, хотя теперь и у него не осталось былой уверенности. Надя тряхнула головой, словно отгоняя прочь невеселые мысли, и решительно поднялась, сообщив, что замерзла и возвращается домой греться. Широков с облегчением вздохнул.
Когда они в молчании подходили к корпусу, навстречу попались Овечкина со Степаном. Под ручку, средь бела дня? Картина выглядела столь неожиданной, что Широков невольно замедлил шаг.
«Ба! Лед тронулся! – подумал он. – В конце концов, зачем…»
Однако мысль осталась не завершенной: Малин неуклюже выронил руку подруги, а Лина порывисто подошла к Наде и радостно воскликнула:
– Надь, все обошлось! Полчаса назад Ларисе принесли телеграмму от мужа. У него все в порядке! Просто срочно понадобилось по делам уехать в Москву, а оттуда недели через две он проедет прямо домой. У них как раз путевка кончается, так что увидятся уже дома!
Станислав украдкой поглядывал на Малина, слушая щебетание Овечкиной. Случайно он перехватил взгляд Степана, устремленный на Лину, и удивился еще больше, чем при виде прогуливающейся без утайки пары: глаза, до краев наполненные презрением! Разве так смотрят на любимых?… Всего секунда – и Малин с искренним интересом уставился на неувядаемую девушку с веслом в центре цветочной клумбы.
«Что бы это значило?» – размышлял Широков, пропуская Надю в двери корпуса.
Беседа на светские темы не входила в планы Широкова. Он поспешно закончил ужин, увидев появившихся в зале Черкасовых.
– Вы уже отужинали, Станислав Андреевич?
– Спешу, Ольга Петровна, спешу…– любезно сообщил тот, изобразив на лице извинительную улыбку.
– Как жаль…– вздохнула старушка, подталкивая замешкавшегося Егора Петровича к столу.
Станислав остановился возле стенда с газетой, решив дождаться Медведева, которого не видел после прогулки в парке. От рассеянного изучения заметок его невольно отвлекли обрывки разговора, доносившегося из-за кустов справа от крыльца. Видимо, там шло выяснение семейных отношений.
– Дорогая, что же мне теперь и отдохнуть нельзя? Я же всего полчасика прошу? – бубнил мужской баритон.
– Ага, полчасика – как же… Опять застрянешь на все два! Мне тошно одной. Еще эта мымра канючить начнет! – возражала женщина.
– Да, черт с ней! Не обращай внимания… Ну, полчасика, а?
– Тебе легко говорить: не обращай… Он же все-таки мой отец. Что люди подумают?
– Наплевать на всех, понятно?! Хочешь, завтра тебе новое платье купим?
– Но…
– Никаких – но! Купим и все… Будь умницей, Ника. Я пошел, ага?
– Постой…
Звук шагов затих: Константин – его Широков уже узнал по голосу – вышел победителем в этой дуэли.
– Сволочь! – негромко выругалась Вероника.
Когда она проходила мимо, Станислав сделал вид, что полностью поглощен чтением газеты.
Ваня подошел через пару минут вместе с Надей.
– Ребята, вы не похожи на людей, только что вкусивших одну из радостей жизни, – пошутил Широков, глядя на их серьезные лица.
Надя вежливо улыбнулась, при этом глаза ее сохранили прежнее выражение. Ваня же молча потер ладонью подбородок, над чем-то раздумывая.
– Так… Теперь-то, после телеграммы, какие еще проблемы? Что вы себя изводите?
– В ней, как раз, все дело, – тихо произнесла Надя. – Сначал Лариса как будто успокоилась… Но потом… Понимаете, Станислав, ни разу в жизни Михаил Германович не подписывал послания к жене именем Миша! Ни разу!
Надя с каким-то ожесточением выделила последнее слово.
– О, Господи! Нельзя же быть такими мнительными!
Широков почувствовал, как его охватывает досада на этих двоих неугомонных, не дающих ему спокойно отдыхать.