Бенвенуто
Шрифт:
Однако, прекрасно зная об этих общедоступных цифрах и проблемах, некоторые люди все равно финансируют кино. Они поддерживают выпуск интересных лент, не рассчитывая на окупаемость.
Подобные инвесторы руководствуются соображениями престижа, благотворительности, реализуют свою потребность в творчестве или помогают культуре. И таких, как я с приятным удивлением узнал, на самом деле если не большинство, то, во всяком случае, немалая часть среди общего количества киноинвесторов.
Все продюсерские компании, запросившие мой сценарий, в конце концов тоже склонились к
При этом задача поиска партнера-инвестора, согласного на убытки, отнюдь не казалась мне неразрешимой.
Более того, у меня созрел очень конкретный и весьма реалистичный план.
Нью-Йорк. Университет Коламбиа
Всех его деталей я не хочу сейчас раскрывать, план в общем-то еще действует, и я надеюсь это кино снять.
Просто скажу, что я действительно нашел заинтересованных людей.
Однако в процессе исполнения этого плана обязательно следовало обзавестись поддержкой крупных искусствоведов в отношении автопортрета Бенвенуто Челлини.
Не то чтобы нам на этой стадии нужна была их экспертная оценка, нет. Не совсем так, ибо в этот момент публично спорить с очевидностью, что перед нами лицо Бенвенуто Челлини, никто из искусствоведов, находясь в здравом уме, уже не стал бы.
Но нам требовался авторитет светил из искусствоведческого «аквариума» для привлечения прессы, медийно-важных персон, знаменитостей и прочих элементов зелья, известного как успешный пиар.
Необходимо было сфокусировать внимание публики на красоте портрета и на сути проекта, а не на гаданиях и сомнениях: «Настоящий автопортрет или нет? Подлинник или копия?»
Иначе говоря, хотелось, чтобы публика почувствовала силу и мощь этого необыкновенного человека. Чтобы люди интересовались Челлини, его натурой, духом, характером. Этим, пожалуй, самым изысканным и «элитарным» художником в нашей истории.
Словом, искусствовед нам был необходим.
Поэтому в конце 2009 года я снова стал искать возможность встретиться с ведущими специалистами мира в области истории искусства. Разумеется, если бы сэр Джон-Поуп Хеннесси был жив, задача представления портрета партнерам по проекту решилась бы элементарно — парой мейлов и телефонным звонком.
Но «Великий Поуп», как его с любовью называли ученики, ушел от нас, покинув этот бренный мир еще в конце 90-х. И теперь волей-неволей приходилось искать кого-нибудь «с глазами» ему на замену.
Не имея ни виз, ни знакомых в Великобритании, мы с женой решили поискать нужного человека в США. Вскоре случай для контакта с таким искусствоведом из академической среды подвернулся сам собой, и вот как это произошло.
Однажды мы с друзьями в заочной дискуссии на просторах Сети заговорили об образовании в США, вернее, о продолжении образования — аспирантуре и докторантуре.
Как оказалось, один из моих «френдов», а вернее, одна из «френдесс»
И так, обсуждая тему, она натолкнула меня на мысль о встрече с доктором Фриманом, профессором Колумбийского университета.
Цель встречи — мое возможное поступление в докторантуру, и при этой оказии у меня, во всяком случае, будет возможность прощупать обстановку насчет представления автопортрета Челлини. Во время беседы я смог бы понять реакцию профессора и оценить наши шансы на прорыв блокады.
Идея мне нравилась все больше и больше.
С 2005 года, когда провалились переговоры с итальянцами, прошло уже более пяти лет, и я оптимистично надеялся, что история с «наложением руки» итальянскими «товарищами», а именно блокирование признания картины, уже начала устаревать.
Встреча с профессором была назначена у него в кабинете на 26 марта 2010 года в 15:00 по нью-йоркскому времени.
В процессе подготовки этой встречи мы переписывались с офисом профессора, и я рассказывал о себе. Поэтому доктор имел возможность ознакомиться с моей биографией, образованием и даже со статьями в прессе, повествующими о нашем бизнесе и о нас.
Как выяснилось во время переговоров, он и, вероятно, его ассистент Кира Бигмэйл действительно дали себе труд прочитать мое досье, и насколько мы можем судить, уделили ему достаточное внимание.
Профессор Фриман весьма радушно встретил нас с дочерью в назначенный час. Он опоздал всего на пять минут, но, принимая во внимание, что мы приехали пораньше на четверть часа, у меня было время осмотреться в помещении и еще раз собраться с мыслями.
Мистер Фриман предполагал принять нас в своем кабинете, но поскольку мы ожидали его в зале переговоров, то профессор пришел для беседы прямо туда.
Академия итальянского искусства в Америке (Italian Academy for Advanced Studies in America) Колумбийского университета — это роскошное шестиэтажное здание, где по возможности воссоздана «итальянская» атмосфера: даже печенье и вода, которыми потчуют посетителей, в этом здании итальянские. Очевидно, что правительство Соединенных Штатов Америки не жалеет средств для поддержания искусствоведческих изысканий. По крайней мере, мне так показалось.
В зале для переговоров висело несколько картин, две из них довольно большого размера, и хотя все они, без сомнения, писались в XVIII веке и были не очень хорошего качества, но выглядели «старыми» и «держали» атмосферу зала.
Профессор оказался довольно высоким, отлично сложенным человеком, приветливым, внимательным и, как мне показалось, очень умным.
Прежде чем приехать к нему, разумеется, я прочитал несколько работ доктора Фримана и потому более или менее ясно представлял себе его специализацию. Дэвид Фриман исследовал психологическое воздействие произведений искусства на зрителя. У него в штате трудились как искусствоведы, так и психологи и даже нейропсихологи.
Излишне говорить, что профессор блестяще говорит на нескольких языках, а искусство итальянского Ренессанса — один из его коньков.