Берег холодных ветров
Шрифт:
— Все, слезайте. Приехали.
— А вы не могли бы довезти нас до постоялого двора… — начала, было, Айлин, но мужик только что руками не замахал.
— Не, не! Я и без того в городе припозднился, меня давно дома ждут, так что вылезайте скорей, некогда мне с вами разговаривать! А до постоялого двора добраться легче легкого — идите по улице прямо, никуда не сворачивая, как раз до нужного места дойдете. Так что давайте деньги, и шагайте по своим делам…
Делать нечего — до постоялого двора женщине с сыном пришлось добираться пешком. Ну да в этом нет ничего страшного, — Айлин невесело усмехнулась про себя, — следует радоваться уже тому, что мужик не высадил их по дороге, хотя ему явно хотелось это сделать. Что ж,
На постоялом дворе Айлин удалось снять самую дешевую комнатку, в которую она сразу же ушла вместе с сыном: в дорожном мешке было немного еды, взятой из дома, так что терять время на ужин в общем зале они не стали. В крохотной комнатке, где из всей мебели была только одна кровать, мать с ребенком немного поели, а потом Кириан заснул — за один день для ребенка оказалось слишком много впечатлений, а вот Айлин еще долго лежала подле сына, не в силах забыться сном. В голову лезли думы о завтрашней дороге, о том, как Кириан вынесет дальнейший путь, вспоминала о матери и Борасе — как-то у них все сложилось?!
Молодая женщина и сама не поняла, отчего в ее памяти вновь всплыл образ Тариана, припомнились разговоры о его предстоящей свадьбе… Она, конечно, пыталась думать о прежнем муже как можно реже, только вот подучалось это плохо. Вот и сейчас Айлин было тяжело вспоминать о бывшем муже, и дело было не только в ее личной обиде — еще ей было по-настоящему горько представлять, что может ожидать Тариана в дальнейшем. Касиди говорила Айлин, что на ее бывшего мужа и его нынешнюю невесту наложен сильнейший приворот, с которым ей никак не справится: дескать, многие думают, что в привороте нет ничего особенного, и даже более того — он благо для тех, кто никак не решиться ступить в брак… К сожалению, все обстоит совсем иначе.
Помнится, знахарка тогда долго качала головой, и вздыхала: у некоторых людей совсем нет ума, когда они заказывают колдунам такой обряд! Почему она так говорит? Причин много, и одна из них та, что судьба детей, рожденных у пары, соединенной при помощи приворота, как правило, никогда не бывает счастливой, или же те дети могут родиться не совсем здоровыми. Мол, приворот — это самое настоящее насилие над личностью, и, по сути, представляет собой один из видов порчи, то есть в корне меняет человеку судьбу, предначертанную ему свыше, а это большой грех. По словам Касиди, в мире все должно находиться в равновесии, в том числе добро и зло, и если кто-то согрешит, то отвечать за это все равно придется. Совершенное хоть кем-то зло и добро — оно возвращается назад, только вот, к сожалению, частенько ответственность за чужие прегрешения несут их дети, а то и потомки…
Айлин вновь вспомнились первые дни после ее свадьбы, ведь именно тогда она стала понимать, что это такое, когда тебе в мужья достался по-настоящему любящий человек, а именно таким и был Тариан. Сейчас об этом можно вспоминать с улыбкой, но вначале она боялась начала семейной жизни, не знала, как вести себя с человеком, к которому не испытывала даже малейшей привязанности. Но все оказалось иначе, молодым людям было хорошо вдвоем: они разговаривали, шутили, смеялись, танцевали при свете свечей, читали или же просто молчали, и это молчание соединяло не хуже слов любви…
К сожалению, те счастливые мгновения безвозвратно ушли, так что и думать об этом не стоит, только вот в голову Айлин безостановочно лезли мысли о том, что, очевидно, и свою новую жену Тариан будет любить так же сильно, как когда-то любил и ее. От подобных предположений на душе становилось еще больнее, только вот сделать хоть что-то для того, чтоб изменить происходящее, было ей не по силам, и от осознания собственной беспомощности слезы сами собой текли из глаз, скатываясь на подушку из грубой дерюги, набитой прошлогодней соломой…
Утром, Айлин с сыном сидели в общем зале, стараясь поесть перед дорогой. Почему стараясь? Увы, здешний повар явно не был мастером своего дела: каша была мало того, что комковатая, так еще и подгорелая. Ну, Айлин еще могла уговорить себя съесть то, что было положено с ее миску, а вот Кириан хныкал, и наотрез отказывался пробовать подгорелую серую массу. Конечно, ребенок привык к другой еде, да и бабушка готовила замечательно, так что даже пробовать незнакомую пищу, к тому же неприятно выглядевшую и плохо пахнущую, он никак не хотел. Вдобавок ко всему мать и сын сидели едва ли не в одиночестве за длинным столом, хотя народу в обеденном зале хватало — просто через какое-то время, когда Айлин и Кириан сели за стол, вокруг них оказалось пустое пространство: постепенно сидящие рядом люди, прихватив свои кружки и тарелки, пересаживались на другие места.
Пожалуй, все это становится слишком заметным, и потому надо быстрей уходить. Айлин заставила сына выпить кружку молока, купила в дорогу ковригу хлеба и копченую грудинку. Не стоит тут попусту засиживаться, мозолить глаза окружающим, ребенок потом поест, в дороге…
Несколько дальнейших дней пути были непростыми, но, по счастью, без особых происшествий. На дороге хватало людей, идущих куда-то по своим делам, и на женщину с ребенком никто не обращал особого внимания. Если удавалось, то какое-то время мать с сыном ехали на крестьянских телегах, но куда больше приходилось идти пешком. Сердобольные крестьяне не раз предлагали подвезти мать с сыном до ближайшей деревни, но такие поездки длились недолго, а если точнее, то до того времени, пока у очередного возницы хватало терпения выносить эту неприятную особу, то есть Айлин. Пару раз молодая женщина пыталась пристроиться к паломникам, идущим на поклонение в очередной монастырь, но проходило совсем немного времени и люди настолько открыто начинали избегать Айлин, что она и сама старалась уйти от них.
Радовало хотя бы то, что дорога была довольно оживленной, да и места вокруг достаточно обжитые, так что идти можно было спокойно, неподалеку всегда были люди. Ну, а по обе стороны дороги была обычная картина: леса сменялись полями, которые были засеяны рожью и ячменем, то и дело встречались деревни, пастбища, луга со скошенной травой, а потом снова шли леса.
Для Айлин не составляло особого труда идти пешком, но вот Кириан быстро уставал — еще бы, ему еще нет и четырех лет, какие уж тут могут быть долгие переходы! К тому же он едва ли не постоянно капризничал, пытался уйти от матери, то и дело плакал, просился к бабушке… Частенько Айлин приходилось нести сына на своей спине, потому что он или не хотел идти дальше, или же просто не мог. Да, дорога, и верно, оказалась куда сложнее, чем казалось вначале, да и шла молодая женщина куда медленнее, чем рассчитывала — увы, но когда с тобой маленький ребенок, то надо понимать, что в пути будет все далеко не так легко и просто.
Единственное, что радовало путников — так это хорошая погода. Тепло, но не жарко, чистое небо, небольшой ветер, нет дождей… Просыпаясь, Айлин каждый день молила всех Светлых Богов, чтоб такая благодать продолжалась как можно дольше.
…В тот день уставшая женщина к вечеру даже не дошла, а добрела до поселка под названием Верховье. Вернее, вечер уже давно наступил, солнце вскоре должно было скрыться, так что следовало позаботиться о ночлеге. Идя по пыльной улице меж крепких домов, Айлин невольно отмечала, что это поселок был, пожалуй, самым большим из тех, что уже встречались на ее пути, а, значит, и постоялый двор тут должен быть немалым. Сейчас надо снять самую маленькую комнатенку, и лечь спать. Вернее, провалиться в сон без сновидений…