Берег любви
Шрифт:
Гарем – это прекрасное изобретение мусульман, позволяющее им держать женщин на том месте, которое им определяет мужчина. Классические гаремы, конечно, давно приказали долго жить: нет уже роскошных дворцов, где в одном зале возле фонтана резвилось бы с полсотни юных гурий. Но уважающий себя мусульманский мужчина имеет несколько жен, каждая из которых живет в отдельном доме, и посещает их либо по расписанию, либо по настроению. Ни сцен ревности, ни модных приемов, ни походов в рестораны, театры и так далее… Не жизнь – сказка.
Нынешняя незаконная подруга Николая, носившая модное имя Ульяна, исключением не являлась. Работала вроде бы фотомоделью, но практически всегда была свободна. Обладала непомерно длинными ногами, роскошными волосами, цвет которых менялся еженедельно, и абсолютным отсутствием каких-либо комплексов, в том числе, и в постели.
Обожала походы в рестораны, пикники, дискотеки и вообще всевозможные увеселительные мероприятия, а благодарность за новую побрякушку или тряпочку выражала бурно и с фантазией. И больше всего напоминала молодую, полную сил пантеру, которая может жертвой закусить, но может и об ноги потереться с ласковым мяуканьем. На долю Николая пока доставался последний вариант. Пока.
Контраст с женой был, конечно, ошеломляющим, но… утомительным. Хищников, тем более – хищниц Николай не выносил по определению, в зоопарк не любил ходить с самого раннего детства, а вакханки вызывали у него некоторую даже робость. Но Ульяна, по крайней мере, не ныла и не канючила, деньги не выпрашивала, а устраивала так, что он сам их ей предлагал, и вообще жизнь воспринимала как нескончаемый праздник, который, правда, обязаны были устраивать ей те мужчины, которые удостоились ее благосклонного внимания. Но – увы и ах! – тоже мечтала стать законной женой, хотя старалась это желание не слишком демонстрировать.
«Развестись бы, – тоскливо подумал Николай, стараясь не слышать наконец-то прорвавшихся рыданий супруги. – Оставить ей все, что она пожелает, и уехать. Бросить этот клятый бизнес к чертовой матери. В принципе, я могу прожить и без машины с персональным шофером, и без загородной виллы с бассейном и теннисным кортом. Работать менеджером на какой-нибудь фирме, жениться на обычной девушке…»
Он и сам понимал, что все это – мечты и химеры. Не сможет он бросить свой бизнес: на иглу богатства и власти подсаживаются покруче, чем на шприц с наркотиком. Наталья ни за что не даст ему развода, затаскает по судам, замучает попытками самоубиться и прочими своими штучками. Любовницу, конечно, можно поменять, но… Но от перемены одной райской птички на другую ситуация не изменится. И там, где он бывает, вероятность встретить милую, скромную и, главное, добрую спутницу жизни практически была равна нулю. Такие женщины в подавляющем своем большинстве пользуются общественным транспортом, а Николай уже успел забыть, когда последний раз спускался в метро.
Рыдания Натальи постепенно замирали. Так, кажется, этот сеанс постепенно заканчивается. «Затихает Москва, стали синими дали…» Даже силы этой ангелоподобной дамы не безграничны.
– Так, – сказал Николай, закуривая очередную сигарету, – ты выговорилась? Можно переходить к делу? Что ты от меня хотела, когда шла сюда?
– Ничего, – отчеканила Наталья, вставая. – Я от Вас не хочу ни-че-го! Можете отправляться к своим девкам, по своим делам – куда угодно. Только ко мне в спальню, будьте добры, не являйся, мне сегодня этого не вынести.
– Прости пожалуйста, а зачем ты вообще тогда приходила? – попытался спросить Николай.
– Мне кажется, я пока еще имею право приходить к Вам в любое время. Только последнее время у Вас как-то не находилось ни сил, ни времени, ни желания поговорить со мной. Я ведь не зверь какой-нибудь… Я просто пытаюсь понять…
…последняя фраза прозвучала темным магическим заклинанием. Сколько Николай помнил их отношения, фраза «я просто пытаюсь понять» всегда служила спусковым крючком для скандала. Ибо, когда она была уже произнесена, единственным мирным выходом было немедленно сказать, «прости, любимая» и, сломя голову, мчаться за чем-нибудь эксклюзивным и супердорогим. Потому что в противном случае…
Развитие разговора было уже известно. «Вот я помню, как мой отец на какой-то день рожденья подарил моей маме КИРПИЧ и попытался отшутиться, что „Это – краеугольный камень будущего дома“. Не прошло… Так вот, мой отец поехал ночью в областной центр и купил ФРАНЦУЗСКИЕ ДУХИ… Вот так и поступают настоящие мужчины. И мама была права, что с этими духами не пустила его домой, он ночевал в подъезде, утром бегал еще за розами, и только потом…» В душе что-то с хрустом перещелкнуло.
– Я тебе все объяснил. Если есть еще вопросы, задавай их по существу, без экскурсов в семейную историю. По-жа-луй-ста.
– Вы просто псих. Я же русским языком сказала, что просто пытаюсь понять. А Вы, наверное, считаете меня просто ущербной деревенской дурой…. И как я могла жить с Вами все это время…
– Дорогая, разговор ЗАКОНЧЕН. Все дальнейшие вопросы будут завтра. Я УСТАЛ. Поняла?
Тяжелая пепельница с хрустом опустилась на стол.
– Да, поняла. Я же говорила, что Вы просто псих. И всегда готовы избивать слабых и беззащитных женщин. Нашелся бы рядом настоящий мужик, он бы с Вами ТАК поговорил…
Как ни странно, в голосе Натальи появились какие-то умиротворенные нотки, сменив визгливость.
– Я же сказал – ХВАТИТ. Разговор закончен.
– Нет, дорогой. Не закончен, пока Я так не решу, – почти промурлыкала супруга.
Она направилась к двери, потом остановилась и через плечо метнула последнюю отравленную стрелу:
– В свободное от досуга время поглядите на себя в зеркало. Тогда, может быть, поймете, что Вашим потаскухам от Вас нужны только Ваши деньги. Без них с Вами и рядом-то никто не сядет, не то, что ляжет.
И хлопнула дверью. То есть обозначила, что хлопнула, поскольку двери закрывались практически неслышно, с каким бы размахом их ни шарахали. Зато резко отодвинутое Николаем кресло врезалось в противоположную стену с оглушительным треском, а сам он долго не мог унять дрожь в руках и жуткое сердцебиение. Обычный финал рутинного супружеского диалога…
Все вместе взятое следовало понимать так, что завтра с утра, самое позднее – к обеду Николай обязан явиться к супруге с повинной и каким-нибудь презентом, вечером сопровождать ее на очередную премьеру очередного заумного и недоступного простым смертным театрального действа, потом отвезти в один из ее излюбленных, как сейчас принято говорить, «пафосных» ресторанов.