Берег мистера Моро
Шрифт:
– Не понял.
– А чего понимать? Ты его за границу и доставишь. У тебя остановка в Дании есть? Есть, я знаю. Там его на берег ссадишь. И плыви себе дальше к своей Англии, а потом хоть через Атлантику, хоть вокруг шарика. Теперь ясно?
– Почти. Один момент уточнить. Яхта у меня маленькая, куда я вашего товарища спрячу?
– Ну, это уже твое дело. Найдешь какой-нибудь уголок.
– Пограничники…
Кудря затянулся сигаретой, выпустил струю дыма, потом прищурился, отчего лицо его покрылось сеткой морщин:
– Ты, Горбунов,
– Я имел в виду датчан.
– С этими лохами вообще проблем не будет. Дружок мой плавает хорошо. Подойдешь поближе к берегу, и пусть плывет. Он – в одну сторону, ты – в другую. В общем, свободен, как говно в проруби.
– А зачем такие сложности? У нас границы не то, что прежде, не на запоре. Хочешь – в Финляндию с туристами, хочешь – с «челноками» в Польшу.
– Там какой-никакой, а риск. С тобой – никакого.
– Так уж никакого?
– Ну! Ведь ты молчать будешь и сделаешь все так, как велено. Потому что у тебя люди за спиной. Родители, инвалид этот… – Кудря показал глазами на Сашку. – Вякнешь – не жить им. У нас с этим просто.
Андрей сделал шаг, но качки в кожаных куртках заступили дорогу.
– Не чуди, Горбунов, – сказал Кудря. – Имей в виду, я к тебе пока с уважением. Сам приехал, сам говорю. Цени. Короче, сутки тебе на то, чтобы для дружка моего схрон на яхте подготовить. Завтра в это же время приеду – проверю.
Кудря бросил окурок под ноги Андрею, повернулся и пошел по причалу, заплетая коленями полы плаща. Телохранители чуть помедлили, вероятно, ожидая от Горбунова какой-нибудь выходки, но тот стоял, не двигался, и парни в кожаных куртках последовали за своим хозяином.
Бандиты сели в стоявший в отдалении шестисотый «мерин». Колеса «мерседеса» взвизгнули, проворачиваясь, и автомобиль скрылся за углом здания яхт-клуба. Кудря, видимо, любил быструю езду. Как всякий русский по утверждению малоросса Гоголя.
– Шиздец, – сказал Андрей.
– Полный, – согласился Сашка.
– Что делать будем?
– В милицию надо сообщить. Пусть повяжут.
– А что мы им скажем?
– Все. Пусть приезжают завтра и вяжут.
– Кого?
– Кудрю и кореша его.
– Кудреватых один придет. Ну, с бугаями своими, конечно.
– Тогда пусть Кудрю берут. Он все скажет – и про себя, и про других. Пусть только возьмут.
– На каком основании? Если бы у ментов против него чего серьезное было, они бы его давно повязали. Нет, эту сволочь с поличным брать надо, с уликами и доказательствами. Тогда он, может, дружка своего и сдаст. Что тоже, между прочим, не факт. Дружок-то, видно, наследил изрядно, должно быть, пострелял кого, засветился, а со счетов его все равно не списывают. Фигура, наверное, недаром же Кудря о нем так печется.
– Тогда надо уступить, согласиться для вида, тайник этот устроить, предъявить его и удостовериться, что Кудря не передумает. А потом уже в милицию идти. Перед самым отплытием их и возьмут. Тепленькими. Тут тебе и обвинение и обвиняемые.
– И марш «Прощание славянки». Складно получается, а все-таки еще помозговать нужно. Ладно, давай на «Птичку» перебираться. Мы сюда чего пришли? «Мельницу» примерить. А нас всякими пустяками отвлекают.
Андрей привычно, как делал это десятки, сотни раз, подхватил Сашку на руки и перенес по трапу на борт «Северной птицы». Усадил в кокпите.
Сашка достал из сумки «мельницу», осторожно надел ее на торчащие из палубы шпильки, прихватил гайками.
– В самый раз.
– Красавица, – одобрил Андрей. – Малости не хватает.
– Чего?
– Дарственной надписи, мол, дорогому и ненаглядному учителю сей предмет преподносит с нижайшим поклоном его верный ученик в надежде на сохранение в веках их дружбы…
– Заткнись, а? – попросил Сашка. – Тоже мне, остряк выискался. Ты бы лучше тайником занялся. Может, в моторный отсек его засунем, дружка Кудриного?
– Ага, а в выпускном коллекторе дырок насверлим.
Андрей открыл люк, открывающий доступ к двигателю. Наличие его на «Северной птице» объяснялось необходимостью подзарядки аккумуляторов, так же он использовался при лавировке в порту и проходах по Неве. Мотор был компактный, слабенький, но надежный – шведского производства. Соответственно, и моторная ниша была более чем скромных размеров.
– Нет, – покачал он головой. – Здесь только лилипут поместится. Жаль, а то бы он у нас наглотался выхлопных газов. Придется гада в каюту пустить.
Андрей спустился под палубу, прошел в носовой отсек. Там хранился запасной аккумулятор, а все остальное пространство занимали мешки с парусами. Он оттащил мешки в сторону. Под сантиметровой толщины фанерой, служившей настилом, по идее было достаточно места, чтобы спрятать человека. Подняв фанеру, Андрей прикинул и убедился, что, действительно, может спрятаться. Если скрючится. Так ведь никто комфорта и не обещал.
Вернув фанеру на место, он поднялся на палубу. Сашка уже снял «мельницу» и убрал ее в сумку. Сказал:
– Мне в мастерскую надо.
Вечером Сашка выгравировал на боку «мельницы» два слова – «Ни пуха». И восклицательный знак поставил. Он желал Андрею удачи в смертельно опасном предприятии, каким и сорок, и тридцать, и десять лет назад являлась, каким является и сейчас трансатлантическая гонка яхтсменов-одиночек.
Сашка не знал, не мог знать, не дано это живущим, что его самого смерть настигнет уже завтра.
Глава 6
Штормовой стаксель придавал «Снежинке» такую прыть, что за ее кормой оставался бурлящий пенный след. Яхта начала рыскать. Говард отключил не справлявшийся с нагрузкой авторулевой и взялся в румпель.