Берег тысячи зеркал
Шрифт:
Да, так. Именно так, как сейчас. Как сейчас, когда я обессилено мычу в его губы от каждой безбожной ласки, разрушающей рассудок к чертям.
Лязг ремня не отрезвляет, он еще хуже заводит, а поцелуй превращается в беспрерывное дыхание на двоих. В нем тонет окружающий мир, исчезают звуки, стерто все.
Я дрожу, а следующий выдох, за новым глубоким поцелуем, перерастает в надсадный стон. Господи. Это сон… Безжалостно и остро, просто оттянув белье в сторону, Сан вгоняет член. Заполняет так тесно и полно, что я извиваюсь в его руках, приподнимаюсь и замираю от ощущений. Боже. Как горячо, как твердо и сильно. Дрожь превращается в горячий озноб,
Сан поднимается, разводит мои ноги шире. Руками удерживает колени, раскрывает их и жадно осматривает. Он смотрит, а я горю от стыда и дикого возбуждения. Оно вяжет горло, а сердце заставляет стучать пульсом в висках. Плавно двигаясь бедрами, Сан снимает рубашку. Расстегивает пуговицы, и не прекращает следить за тем, как двигается во мне. Берет меня и раздевается одновременно. С ума сойти. Мы как бешеные. Будто… части одного целого, и знаем чего хотим друг от друга. Наблюдая за ним, теряюсь в собственных стонах, горячих выдохах и хриплых вдохах.
Когда рубашка летит в темноту, его губы находят мои, пальцы сжимаются на затылке, а язык проникает в рот с новым глубоким толчком. Как скала, он нависает сверху, двигаясь остро и до самого конца. Так сладко, что я задыхаюсь от собственных вдохов. Теряюсь в дрожи, надсадно выдыхая сквозь стоны в его губы. Не знаю сколько их. Наверное, десятки, и каждый все громче, все жарче.
Цепляюсь в горячке за его плечи, не замечая, как царапаю ногтями кожу. Вонзаю их со всей силы, потому что умираю заживо от каждого глубокого движения. Закусываю до боли губы, дрожу, изнываю, и нет мне прощения. Я предательница, эгоистка, и хуже всего, что зная это, лишь жарче принимаю в себя этого мужчину. Двигаюсь навстречу, и оживаю всем телом. Но не я — причина, а Сан. Он причина, а близость с ним — результат.
Уже не холодно, не страшно, нет смысла бояться чего-то. Весь смысл в нас, между нами, в том, как хрипло звучит его дыхание, а губы шепчут. Так тихо, но горячо шепчут что-то в мои, что я теряюсь от этого звука. Мне не нужно знать значения, не нужно понимать ничего. Его голос сводит с ума и без того. Холодный и хриплый шепот, вторит его поцелуям. Они опускаются все ниже вдоль шеи, ключиц, и наконец, его губы достигают груди. Оргазм приближается, как лавина, сокрушительно уничтожая меня.
Вот, что сотрет меня. Вот, что не оставит от меня прошлой ни следа. Вид того, как Сан жестко наполняя собой, обхватывает рукой грудь, тянет несчастную ткань белья вниз, а та издает немощный треск под натиском ровных и сильных пальцев. Они побывают во мне. Сегодня, возможно, через несколько часов. Я знаю, что этот мужчина будет долго терзать мое тело, он измучит лаской, лишит рассудка, а я не отпущу его, пока не буду растерзана, высушена полностью, опустошена.
Сан без жалости и жадно накрывает губами вздыбленный сосок. Всасывает глубоко в рот, а языком играет с воспаленной горошиной, умело толкая за край каждым толчком плоти. Обхватив его голову рукой, сжав ногами талию, зарываю пальцы в волосы с такой силой, с какой сокращаюсь и кончаю. Ярко, бурно и впервые так быстро. Оргазм накрывает резко, я замираю, рвано и надсадно вскрикивая от сильных спазмов. Сан не останавливается, не отпускает и не позволяет опомниться. Двигается жестче, насыщается тем, как член скользит глубже, а я извиваюсь в его руках. Онемевшая от наслаждения, оглушенная собственными стонами, с охрипшим голосом и высохшим горлом. Я не обнаженная, а голая в его руках. Полностью…
Больше мне не стать прежней. Не стереть это из памяти ничем.
Крепко обхватив под колени руками, Сан приподнимает мои ноги, поджимает под себя и надавливает. Вгоняет член глубже, так мощно и сильно, что я замираю от ощущений. Они сжигают меня, а Сан без жалости вонзается в плоть. В едином ритме, в едином темпе, не позволяя сделать вдох. Схватив мой затылок, смотрит в глаза, а сжав губы в тонкую линию, двигается жестко, и почти грубо.
Хватаюсь за его плечи, цепляюсь пальцами за шею, чтобы удержаться, потому что кажется, не дышу, а глотаю ртом воздух, как рыба. Озноб прошивает тело жаркими волнами. Я задыхаюсь, остро, на грани, от сладостной боли, от дрожи и горячей испарины. Ты не оставил шанса даже перевести дыхание. Нахожу его взгляд, а на дне вижу жидкую страсть. Она сверкает тысячей отражений, как осколков зеркал. Моих черных зеркал, в которых сейчас только я.
Там — в них, — я. Рассыпаюсь на части, стерта, лишенная имени и прошлого, из-за дикого, почти необузданного наслаждения, и такой же близости.
В попытке заглушить бесстыдные вскрики, закусываю губы, и мычу, потому что крик рвется из горла сам. Звонкий, надсадный, с его именем в каждом звуке.
Сан прислоняется лбом к моему, и гулко дышит у губ. Прижимается крепче, мы движемся в едином ритме, как безумные. Потерявшие голову от страсти, от желания, друг от друга. Кажется, горло высохло, а я больше не могу сдерживаться. Не могу. Оргазм поднимается острой волной, в этот раз ярче и насыщеннее. Я крепче сжимаю бедра, замираю и кончаю. Дрожу, с застывшим на губах беззвучным вскриком. Он в горле, не выпускает воздух, не позволяет прийти в себя, пока плоть сладко и сильно сокращается.
Давление резко исчезает, а Сан гулко выдыхает в рот, сжав мое лицо рукой и жадно целуя. Сглотнув сухой ком, отвечаю, и вбираю его дрожь по капле, пока он кончает. Его бьет озноб, он ощутим даже на губах. Заметен даже во взгляде, который горит абсолютной тьмой.
Обнявшись, несколько минут мы гулко дышим. Дрожим вместе, не отпуская друг друга.
— Ты должен понимать, что… — сглатываю комок, и в шоке от произошедшего, шепчу: — Ты ведь понимаешь…
— Понимаю, — коротко и хрипло отвечая, Сан крепче прижимает к себе.
Перевернувшись и усадив меня верхом, расстегивает застежку на спине, и медленно снимает лифчик. Кожа колет, как ужаленная, а плоть сладко сжимается, при виде того, как его пальцы ведут вдоль плеча и стягивают шлейку вниз. — Понимаю, что нам нужно в душ. Ты вся продрогла, а я набросился на тебя, как голодный зверь, Вера. Вместо этого надо было хотя бы переодеть тебя в сухие вещи. Но, как видишь, я решил согреть тебя иначе.
— Сан, — продолжаю, и в каком-то диком ступоре, осознаю, что права во всем. Он не отпустит, пока не опустошит, не заставит забыть. — Это… У этого не будет продолжения.
— Знаю, — он резко вскидывает холодный взгляд, а я замираю. — Знаю, Вера. Ты просила не спрашивать о твоих причинах? Тогда не спрашивай о моих. Так будет честно, чаги *(милая).
Расслышав последнее слово, застываю, вспоминая хриплый шепот, который обжигал совсем недавно губы.
— Я должна знать перевод того, что услышала? — спрашиваю, и обхватываю руками его лицо, поглаживая. — Что оно значит? — жарко шепчу в губы.
Сан плавно накрывает поясницу руками, ведет вдоль ягодиц, а следом ниже. Оглаживает бедра, а пробираясь под чулки пальцами, медленно тянет их вниз.