Берег Утопии

Стоппард Том

Маркс и Тургенев не обращают на него внимания и, прогуливаясь, удаляются.

Герцен наполовину сползает с кресла.

Огарев это видит и подходит к нему.

(Проснувшись.) Ничего, ничего… Идея не погибнет. То, что обронили мы, поднимут те, кто идет за нами. Я слышу их детские голоса там, на Воробьевых горах.

Огарев (смеется). «Отомстить за декабристов». И что мы теперь им скажем?

Герцен. Надо двигаться дальше, и знать, что на другом берегу не будет земли обетованной, и все равно двигаться дальше. Раскрывать людям глаза, а не вырывать их. Взять с собой все лучшее. Люди не простят, если будущий хранитель разбитой скульптуры, ободранной стены, оскверненной могилы скажет проходящему мимо: «Да, да, все это было разрушено революцией». Разрушители напяливают нигилизм, словно кокарду. Они разрушают и думают, что они радикалы. А на самом деле они – разочаровавшиеся консерваторы,

обманутые древней мечтой о совершенном обществе, где возможна квадратура круга, где конфликт упразднен по определению. Но такой страны нет, потому она и зовется утопией. Так что пока мы не перестанем убивать на пути к ней, мы никогда не повзрослеем. Смысл не в том, чтобы преодолеть несовершенство данной нам реальности. Смысл в том, как мы живем в своем времени. Другого у нас нет.

Бакунин (закуривая сигарету). Ну вот, счастливая минута.

Натали. Будет гроза.

Входит Лиза с оборванной веревкой.

Лиза (показывая веревку). Смотри, порвалась!

Герцен. Ты не поцелуешь меня?

Лиза. Да. (Целует его по-мальчишески.)

Зарницы. Веселые испуганные возгласы… Затем гром и новые возгласы… И быстрое затемнение.

Конец