Берегись вурдалака
Шрифт:
— Что же делать? — совсем пригорюнилась вдова.
— Что, что! Бежать надо, вот что! — вдруг брякнула дочка.
— Да что ты, милая! — всплеснула руками Ольга Ивановна. — Куда бежать?!
— Знаете, Ольга Ивановна, а ведь в словах Оли есть свое рациональное зерно, — после недолгого молчания раздумчиво заговорил Семенов. — А что они вас в покое не оставят, в этом я не сомневаюсь. То, что я скажу, конечно, конфиденциальная информация, но в скором времени из банка начнут постепенно увольнять всех сподвижников Ивана Владимировича, с которыми вместе он начинал, и
— И вас тоже? — как бы между прочим спросила Ольга.
— Меня, скорее всего, оставят до поры до времени, — не очень уверенно ответил Григорий Алексеевич. — Пока замену не найдут. По-моему, я у них на подозрении…
— Простите, Григорий Алексеич, вот вы говорите — «они», «у них», — не выдержала Ольга Ивановна. — А кто они такие, эти «они»?
— Увы, дорогая Ольга Ивановна, этого даже я доподлинно не знаю, — вздохнул господин Семенов, то ли впрямь не зная, то ли не желая говорить. — Но знаю одно…
Тут зазвонил стоявший на хрустальном столике телефон — как и все в гостиной, он был сделан «под старину»: по такому телефону вполне мог бы вести великосветские беседы какой-нибудь по счету Людовик с мадам де Помпадур. Или Екатерина с князем Потемкиным.
Ольга Ивановна-младшая взяла трубку:
— Мама, это тебя.
Старшая Ольга Ивановна подошла к столику и приняла трубку.
— Григорий Алексеич, вы это серьезно? — почти шепотом спросила Ольга.
— О чем?
— Что вы согласны — маме надо бежать? Неужели все и впрямь так плохо?
— Боюсь, даже хуже, чем даже мы себе представляем, — не стал утешать девушку Григорий Алексеич. — А оставаясь здесь, Ольга Ивановна может потерять не только свободу, но и…
— Что же делать? — побледнела Оля. — Ведь за домом наверняка следят!
— Скажите, вы читали «Графа Монте-Кристо»?
— Подкоп?!
— Тише, Олечка. Что ж, можно и подкоп…
Но договорить Григорий Алексеич опять не успел — Ольга Ивановна закончила разговор и вернулась к дочке и гостю.
— Это кто — снова из милиции? — бесцветным голосом спросила Оля. — Наверное, проверяют, не сбежала ли ты?
— Да нет, на этот раз какая-то московская журналистка. Зовут Надежда, а фамилию я не расслышала. Хочет взять у меня интервью.
— И что вы ответили? — пристально глянул на нее Семенов.
— Ни да, ни нет, — вздохнула Ольга Ивановна. — Вот с вами хочу посоветоваться.
Так как дочка молчала, то свое мнение решил высказать Григорий Алексеич:
— Ольга Ивановна, я понимаю ваши обиды на СМИ, но здесь случай особый. Решать, конечно, вам, но я бы на вашем месте непременно с нею встретился и убедил, что вас просто оклеветали. И это будет нетрудно по двум причинам: во-первых, потому что правда на вашей стороне, а во-вторых, любимая тема всех московских масс-медиа — насквозь коррумпированная провинция.
— Ну и что это даст? — безнадежно махнула рукой Ольга Ивановна.
— Мама, ну как ты не понимаешь! — не выдержала Ольга-младшая. — Ведь если в столичной прессе появится нормальная, объективная статья, то наши городские шавки хоть чуть-чуть да примолкнут!
— О Господи, ну о чем вы говорите! — возопила безутешная вдова. — Все, чего я хочу, так это спокойно умереть, и чтобы меня похоронили рядом с Ванечкой!..
Господин Семенов вздохнул. Его породистое, гладко выбритое лицо отразило одновременно и искреннее сочувствие, и легкую досаду на женщину, которая в отчаянии не может или не хочет сама себе помочь.
Но тут высокая резная дверь приоткрылась, и в гостиную, поскальзывая широкими лапами по цветному паркету, ввалился огромный черный лабрадор. Обнюхав безупречно чистые туфли Григория Алексеича и шерстяные чулки Ольги, пес радостно замахал пушистым хвостом и уткнулся мордой в колени Ольги Ивановны.
Увы — появление четвероногого друга не только не утешило, но еще более закручинило вдову:
— Иван Владимирович так любил Фредика, и когда… когда его не стало… — На глазах Ольги Ивановны вновь выступили слезы. — Он так тосковал, бедняжка, что чуть сам не помер.
— Только в последние дни опять повеселел, — поспешно добавила дочка. — Вот ведь как получается — пока папа был жив, так все вокруг вились, а пришла беда, только два верных друга и остались: вы да наш малыш.
Словно услышав, что о нем говорят, «малыш» преданными глазами посмотрел на Ольгу.
— Спасибо вам, Григорий Алексеич, за все, что вы для нас делаете, — сдерживая слезы, сердечно проговорила Ольга Ивановна. — Если бы не вы… да не Фредик…
— Ну-ну-ну, Ольга Ивановна, держите себя в руках, — подбодрил ее господин Семенов. — Помните, вы должны жить и бороться за свои права. Если не ради себя, то хотя бы ради дочки.
— Да, Григорий Алексеич, вы правы, нельзя так распускаться. — Ольга Ивановна решительно выпрямилась. — Ванечка бы мне этого не позволил.
— Вот это совсем другой разговор! — обрадовался Семенов. И как бы вне всякой связи с вышесказанным переспросил: — Так вы говорите, Фредик чуть не умер с тоски? — Наклонившись к собаке, он соторожно тронул ее за огромное благородное ухо. — Не горюй, малыш, ты еще пригодишься…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ПОКА НЕ ПОЗДНО
Сняв с пакета внешний слой жесткой бумаги, детектив к некоторому удивлению обнаружил под ним другой пакет, а поверх него — записку:
«Уважаемый Василий Николаевич! Это послание придет к Вам не совсем прямым путем — через Санкт-Петербург, куда его отвезет на поезде надежный человек. Такова была просьба моего брата Григория Александровича Иваненко, трагически погибшего через два дня после возвращения из поездки в Р***. Оксана Иваненко.
Если Вам необходимы подробности, то Вы можете связаться со мной по известному Вам электронному адресу или по телефону…» Далее следовал номер.
Дрожащими пальцами Василий вскрыл внутренний пакет. В нем оказался целый ворох бумаг и фотографий. А сверху — вырванный из тетрадки в клеточку двойной листок с рукописным текстом.