Берегись ястреба
Шрифт:
Иногда старая дорога становится заметнее. Время от времени Тирта видит высокий камень сбоку, это для нее очередной указатель. Дважды вдалеке показываются другие предметы, испускающие призрачный бледный свет. Она чувствует присутствие чего-то абсолютно чуждого, укоренившегося или плененного. Тирта торопливо воздвигает мысленную защиту, потому что к ней устремляется требовательный призыв.
Этот лес — опасное место. И будь она здесь физически, телом, а не духовной сущностью, эта опасность не замедлила бы сказаться. Но то, что она ищет, находится за лесом, и
Она не знает, сколько времени потребуется, чтобы пройти через этот зловещий лес. У Тирты складывается впечатление, что путь будет не близким.
Однако и ему приходит конец, и дорога снова выводит на открытый луг. Видны поля, некогда огражденные; теперь каменные стены обрушились, но еще отчетливо видны. По полям течет ручей, довольно большой, его можно даже назвать речкой. А на другом его берегу…
Тирта испытывает прилив чувств, какого не знала никогда в жизни. Даже издали она узнает здания.
Здесь сражались и защищались до конца. Высокие, окруженные стенами башни, могучая крепость, возведенная на холме, к ней отведена река, воды которой устремились в кольцеобразный ров вокруг крепости.
Видны остатки моста: теперь это только расколотые бревна.
В целом крепость оказывается больше и грознее, чем она думала, хотя большой зал, который она видела в прежних видениях, свидетельствовал о просторной постройке. Клан, построивший эту крепость, был сильным и многочисленным. И имел сильных врагов, потому что крепость обнесена мощными стенами и хорошо защищена.
Тирта нашла свою цель. Теперь она сознательно ослабляет свою волю — волю, которая по-прежнему влечет ее к руинам. Идти дальше нет смысла.
Удар произвел впечатление порыва ледяного зимнего ветра на неодетое тело. Глубокий и цепенящий холод охватил девушку. Тирта не думала, что в своем нынешнем состоянии способна испытывать такую боль.
Но как неверно оценило ее это существо ниоткуда!
Она сражалась, пытаясь освободиться от цепенящего ледяного ужаса, который пытается захватить ее в плен.
«Пора, — кричит ее воля, — пора, если вы меня слышите, чувствуете, помогите мне, используйте свою силы, чтобы вытащить меня!»
Последовали ли те двое за нею, знают ли они, что на нее напали? Если ей не помогут, она погибла, потому что холод отнимает у нее волю, разрывает на части, как сильный ветер облака.
— Придите!
Она не может произнести это вслух, но вкладывает всю волю и силу в этот призыв. Неужели ее уносит в тот ад, в котором они нашли Алона?
Тепло, ощущение слабого тепла. Холод усиливается, но тепло сражается с ним, и Тирта каким-то образом вбирает в себя это тепло, запасает его, отдаляет от себя холод и смерть. Тепло тоже усиливается, укрепляется.
Холод тянется к ней, пытается утащить к развалинам. Он начал действовать в тот момент, когда она попыталась разорвать принуждение, которое привело ее сюда. Холод хочет, чтобы она вошла в крепость.
Она дрогнула — если внутренняя сущность может дрогнуть. Холод продолжает вливаться в нее, он отгоняет тепло. Но воля девушки очнулась от первого
Думай об Алоне — тепло усиливается! Сокольничий — она становится свободнее и сильнее. Сокольничий — теперь его лицо заполнило ее мысли. Лицо, невероятно сосредоточенное, словно поверх внешности человека, которого она знает как своего спутника, легла маска. Горят в глазах желтые искорки. Она видит только эти глаза и искорки в них, и от них исходит тепло.
Тепло сражается с тем, ДРУГИМ, который тянет ее к Дому Ястреба и хочет использовать. Да, тепло!
Огонь окружает ее; языки синего пламени создают защитную стену. Неожиданно нападение холода прекращается. Огонь еще ненадолго задерживается, гаснет, и она снова в темноте.
Дождь… она лежит под дождем… вода течет по лицу, затекает в открытый рот. Она слышит частое дыхание, торопливое, поверхностное. Так дышит бегун на исходе сил. Открывает глаза — в них ударил свет, и она быстро закрывает их снова. Ей кажется, что ее что-то захватило, и она не сможет никогда вырваться и освободиться.
— Тирта, Тирта! — призыв, вначале слабый, потом все сильнее. Она снова осознает свое тело, чувствует боль и оцепенение. Тепло, которое помогло ей вырваться, медленно охватывает тело.
— Тирта!
Она снова решилась открыть глаза. Лицо Алона, сбоку оно освещено странным голубым огнем. В глазах его страх. Но вот страх растаял, мальчик улыбнулся, рассмеялся, как будто избавился от огромной тяжести.
Тирта увидела рядом сокольничего, тот держит в руках меч, рукоятка которого сверкает, и голубое сияние окутывает ее с головы до ног. Вместе с теплом возвращаются силы, вливаются в пустоту. Тирта даже не осознавала, что в ней такая пустота, пока она не заполнилась. Она осторожно приподняла голову. И тут же рука оказалась у нее под головой, помогла приподняться. На мгновение она ощутила прикосновение к щеке железного когтя.
Алон сидел на корточках прямо перед ней, внимательно смотрел на нее. Сокольничего она теперь не видела: он ее поддерживал. Он отложил меч в сторону. Поток энергии, исходящий от него, слабел: теперь оружие лишь слегка светилось.
— Я… вернулась… — Губы с трудом произносят слова. Собственный голос она еле слышит. — Вы меня вернули.
Потому что от них двоих (нет, троих: она не должна забывать пернатого брата; она чувствовала, что он принимал участие в ее спасении) пришло это тепло, помогло ей победить в схватке с тем, что ждет в доме Ястреба.
Ждет? Тирта впервые почувствовала, что может ясно мыслить. Она нашла не только развалины. В них поселился неведомый ужас. Чего он добивается? Того, что ищет она сама, но по-прежнему не может назвать?
Логика говорит, что так должно быть. Итак…
Она повернула голову, пошевелила плечами, хотя еще не пыталась освободиться от поддержки сокольничего. Ей нужна сильная рука, она напоминает, что девушка должна сказать этим двоим. Она должна принять решение, и тогда у нее не будет выбора — ради чести Ястреба.