Берегите бороду
Шрифт:
– Буди! – не своим голосом закричал Ааронн. Стив вздрогнул, схватил барда за плечи и сильно встряхнул несколько раз, зовя по имени. Подлетел бледный эльф, плеснул полуэльфке в лицо водой, схватил ее руки и начал растирать их, бормоча себе под нос что-то непонятное. Стив тряс Иефу и отворачивался, потому что не мог смотреть, как ее голова безвольно мотается на неожиданно худой белой шее, как синие тени все четче проступают под ее глазами. Ааронн перестал растирать руки Иефы, прижал ее ладонь к своему лбу и крепко зажмурился. На бледном эльфийском виске выступил пот и вздулась вена. Ааронн заскрипел зубами и весь подался назад, увлекая за собой тело девушки, и Стив готов был поклясться, что невидимая сила несколько секунд удерживала барда, а
– Вода! Вода!
Ааронн выдохнул и обмяк, опершись рукой о землю. Стив схватил плащ, укутал трясущуюся полуэльфку и посмотрел на Зулина. Планар наблюдал за сценой с видимым интересом, но на помощь не спешил, и вообще, выражение лица у него было такое, что дварфу немедленно захотелось стукнуть его по голове чем-то тяжелым. Из-под локтя планара высунул недовольную морду Зверь, фыркнул и подергал усами, явно не одобряя всю эту суету.
– Чего смотришь, маг недоделанный! – рявкнул Стив, отчего полуэльфка затряслась с удвоенной силой. – Тебе тут не балаган! Подай одеяло, не сиди пень пнем! Вытаращился, итить твою налево!
Зулин вздрогнул, моргнул и снова стал похож на себя. Он засуетился, принес одеяло, начал бестолково совать ошалевшей Иефе флягу. Полуэльфка брыкалась, отпихивая его руки, и в панике пыталась отползти. Стив почувствовал, что звереет, вырвал у Зулина флягу, отшвырнул ее подальше и снова встряхнул барда, да так, что челюсти клацнули громко и неприятно. Иефа ойкнула и затихла.
– А теперь объясни, если можешь, что произошло, – устало сказал Ааронн и пристально посмотрел на барда.
– Они взяли след, – хрипло сказала Иефа и зябко передернула плечами. – Но даже если бы не взяли, я знаю, куда мы должны идти. Как раз туда, куда идти совсем не надо.
– Что за бред? – строго спросил Зулин. – Иефа, ты уверена, что уже пришла в себя?
– Плохая вода, – пробормотала полуэльфка и подняла на планара перепуганные глаза. – И я теперь боюсь спать.
Зулин промолчал, а про себя подумал, что более провальной операции еще не видел. Конечно, чего ожидать от партии, которая состоит сплошь из неудачников, дураков и сумасшедших… Он уже почти додумал эту печальную мысль до конца, когда с северо-востока ветер донес заунывный вой вышедшей на охоту волчьей стаи. Ааронн вскочил на ноги.
– Они взяли след, – сказал он дрогнувшим голосом и повторил почти шепотом: – Они взяли след.
Глава 11
Болото было серым и жадным. Оно хватало за ноги и тянуло вниз, внутрь себя, боролось изо всех сил и, в конце концов, отпускало с хлюпающим вздохом разочарования, а потом снова хватало. Дождь лил почти сутки, и казалось, что небо намертво пришито к земле холодными мокрыми нитками, и не будет этому тоскливому вышиванию конца, а только одна сплошная беспросветная середина. И становилось яснее ясного, что лето – это сущие выдумки, что август – пусть и его последние дни – всего лишь нелепое сочетание звуков, а существуют на самом деле только этот дождь, пронизывающая сырость, струйки, текущие за ворот и жадное серое болото под ногами. Иефу, трясущуюся под мокрым плащом, преследовало ощущение, что кто-то все время половинит ее жизнь на "до" и "после", причем половинит не очень умело. Путешествие до памятного рассвета с волками казалось теперь барду абрикосовым пудингом с розочками из сливочного крема. Солнце, ленивые свары со Стивом, нелепые тренировки в четыре часа утра… Все это было так давно, так невероятно давно… Целых два дня назад.
Новая жизнь началась под заунывную песню волчьей стаи и понеслась стремительно. С натугой вытаскивая ноги из чавкающей жижи, Иефа шалела от мыслей и проносящихся мимо событий. Вот Ааронн остервенело собирает пожитки и мчится, ни слова не сказав, через лес, согнувшись почти пополам, и полуэльфке все время кажется, что сейчас он покроется серой шерстью и опустится на четыре лапы, чтобы легче было нюхать землю. Иефа бежит за ним, а где-то далеко за спиной пыхтит и чертыхается Стив, ругается Зулин, и только одна мысль пугает и дразнит – как бы не упустить, вот уже Стив выдохся и бережет дыхание; в кустах мелькает черная шкура Зверя, который явно наслаждается гонкой и думать забыл про своего хозяина; Зулин на бегу пытается призвать всех к порядку и выяснить, что происходит, но вот замолчал и он, а Иефа все бежит, бежит…
Солнце тоже бежит где-то над головой, но так и не успевает как следует взойти – и его затягивает, затягивает, затягивает серое болото туч, и весь мир превращается в болото, и к вечеру оказывается, что они уже не бегут, а бредут, пошатываясь, по этой бесконечной чертовой топи, и все вокруг серое, даже Ааронн посерел лицом, ссутулился и, кажется, чего-то боится. А к ночи начинается дождь, и появляются волки. Они мелькают неслышно то тут, то там, все ближе и ближе, кажется, стягивают кольцо, но Иефа так устала, что ей уже не страшно. Зулин нервничает и шарахается, Стив поминутно хватается за топор, но все это как-то вяло, бессмысленно, и полуэльфка даже знает – почему.
Ааронн уводит партию в сторону, находит относительно сухой пятачок под скрюченной ивой, солнце садится, и Зулин разражается грандиозной истерикой. Он сжимает кулаки, выпихивает из-под плаща мокрого Зверя и кричит, что никогда не видел таких бездарей и неудачников. Что задание провалено, и можно теперь вообще не возвращаться в Бристоль, потому что они – никто, потому что… Он еще что-то такое говорит – гневное и обличающее – и Стив начинает возражать, и ссора разгорается, а Иефа выходит под дождь и, собрав последние силы, приказывает себе встряхнуться, потому что за спиной топчется нетерпеливо этот ужасный сон – стоит только закрыть глаза…
В темноте светятся волчьи глаза, шуршит дождь, и ругаются сопартийцы. В полуэльфке из последних сил поднимает голову бард и робко говорит, что надо бы проверить лютню – не прохудился ли чехол, не отсырела ли… Иефа криво усмехается и садится на замшелую кочку. Сидеть мокро, холодно и грязно. Иефа ежится, кутается плащ, баюкает свой страх и почти засыпает, когда красный от злости Стив молча хватает ее в охапку и относит к костру. Все угрюмо молчат, а Иефа уже спит, и снова, снова, снова…
– Иефа, смотри под ноги.
– Что? А… Да. Спасибо, Стив.
– Надо же, благодарности сподобился.
– Да пошел ты…
– Вот, вот! Это то, о чем я вчера говорил! Партия, в которой все между собой грызутся, нежизнеспособна!
– Зулин, ты иди туда же.
– Ага, ты для полного комплекта еще и Ааронна пошли!
– Как скажешь. Ааронн…
– Иефа, я уже все понял.
"Дождь льет за шиворот. Действительно, партия нежизнеспособна. Слово-то какое казенное. Нахватался Зулин протоколизмов, интересно, только, где. Интересно, откуда он вообще такой взялся, что он за существо. Интересно, где пропадали Натан и Ааронн, кто их так здорово отделал. Интересно также, что произошло со Стивом, и кто, в конце концов, следил за нами в Бристоле. Слишком много совпадений. Интересно, почему Ааронн играет молчаливого рыцаря. Интересно, что у Стива в мешке. Интересно, наконец, что же все-таки украли из гильдии: если что-то важное, то почему не собрали команду крепких вояк, а если пустяковину, то к чему такая спешка. И что за странный срок – две недели? Почему именно две? Почему не три или не полторы? И самый главный вопрос: зачем я во все это ввязалась? Это болото никогда не закончится, зато еда закончилась еще вчера. Ааронн потерял след, и никакие волки тут уже не помогут – слишком много воды кругом. И сны. Никогда раньше мне не снилось столько кошмарных снов. Самое страшное в них то, что они абсолютно реальны – в этом даже Зулин не сомневается, я же вижу, хоть и окрестил меня мнительной истеричкой. Туда, куда мы идем, идти нельзя. Я чувствую, нет, я просто знаю, всем своим нутром знаю! Черт возьми, куда мы лезем…"