Беременна от мажора
Шрифт:
— Иванка, — вздохнув, перебивает меня Дима, — не надо всех подряд под одну гребенку. Я всегда плачу по своим счетам.
— А еще, Дима, в этом же месяце в газетах промелькнула одна новость, опорочившая нашу славную Родину. Четверых российских студентов-мажоров из частного колледжа в Лондоне признали виновными в групповом…
— Так, Иванка! — злится Красинский. — Может, хватит уже? Посмотри лучше, какой вечер чудесный. Лучше бы сказки нашему сыну читала, чем всякую чухню в желтой прессе.
— Я и читаю — Чебурашку, он очень любит, только не нашему сыну,
— Капитана дальнего плаванья звали Геной? — Усмехнувшись, просовывает руки в карманы брюк и следует рядом со мной, стараясь двигаться не слишком быстро, чтобы мне было удобно и не приходилось семенить на высоких каблуках.
— Нет, Гена — это парень, теперь уже жених моей подруги Кати. Разве папа тебе не рассказывал? Я же вначале думала, что от папы твоего залетела, а потом пересчитала и поняла. Нет, все-таки Генка — Васькин отец, ошибки быть не может.
Дима снова вздыхает и закатывает глаза. Фокусируется на мне, глядя своими черными глазищами исподлобья. И в этот момент в моей сумке звонит телефон.
— Иванка, ну где ты? Василию резко стало очень плохо, рвет не переставая! Я не знаю, что делать!
Глава 15
Я за Иванкой иду, хоть она и посылает меня трижды. Мне по фигу! Не хочу сыном рисковать из-за ее упрямства и гордости. В подъезде набираю Степана и приказываю срочно тачку по названному адресу подогнать. Ждать нельзя, к врачам без промедления надо ехать. Матери звоню, прошу тетю Вику разбудить, она у нас главная по медицине в семье. Та моментально связи подключает, и в лучшей из платных детских клиник «МедКидс» сразу же готовят палату.
Мать, разумеется, в шоке. Ее сын какому-то ребенку собрался помогать, когда еще совсем недавно детьми даже на картинках не интересовался. Но я деликатно заканчиваю разговор и вешаю трубку, пригрозив, что если отцу хоть слово скажет, перестану и с ней разговаривать.
— Трижды в скорую звонила, — шепчет и испуганно смотрит побледневшая Машка.
Переводит взгляд за спину Иванке и, заметив меня, бледнеет еще больше. В голосе хрипотцы и страха прибавляется.
— Но на заводе поликарбонатном мощный пожар случился, куча жертв. Всю технику туда согнали. Машин пока нет, посоветовали такси.
— Я видел серый дым, — комментирую новость о пожаре, — так и подумал, что на Кировском авария.
Иванка едва держится на ногах. Очень переживает и, отшвырнув туфли, бежит в комнату. Мне хочется ее приобнять и как-то утешить, но я понимаю, что могу вызвать новый прилив раздражения.
— Мама, — слышится тихий детский голосок, а затем бульканье, хрип и кашель.
Малыша снова рвет. Прибавляется вой Иванки и плач ребенка, смешанный с пиликаньем телефона.
— Игорь, срочно нужна твоя помощь! Васеньке плохо, надо везти его в инфекционку. Я понимаю, — Иванка вздрагивает, втягивая воздух носом, — понимаю, что к вам с завода везут с травмами. Из-за этого завода скорую и не дождаться.
Пауза.
— Не можешь?
Еще пауза. Дальше она, кажется, бросает трубку, а я вхожу в комнату, плюнув на правила приличия, на то, что не разулся и что вообще меня никто не приглашал.
— Иванка, внизу ждет моя машина с водителем. Я договорился насчет лучшей частной клиники в городе, ему моментально окажут помощь. Бери документы, одевай малого и поехали.
Она с опаской озирается, смотрит на меня с недоверием и ненавистью.
— Нет! Мы поедем на такси! — Кидается к шкафу, достает какие-то носки. Малой лежит на старом диване и стонет. В углу раскладушка и собранное кресло-кровать.
— Иванка, не дури. Там помогут нашему….
— Не смей! Даже мысленно этого не произноси, Красинский! — Рыча, кидается она на меня, словно тигрица, тоскующая по раненому тигренку.
Она очень переживает, впала в истерику. Такая молоденькая девочка, а уже самоотверженная мать. Мне не по себе, я не привык переживать за других и сейчас будто рождаюсь заново. Понимаю, как сильно виноват перед ними и что все уже не будет, как прежде. Я просрал хорошую девушку и сына.
Осматриваюсь по сторонам, испытывая нестерпимый приступ стыда. Обстановка убогая, убитая, площади микроскопические. В гардеробе моей дизайнерской квартиры-студии в центре поместится весь этот чулан, где проживают Иванка с сыном, еще и место останется.
Потеряв ко мне интерес, Иванка снова возвращается к шкафу, что-то оттуда вытряхивая.
К комнате примыкает засаленный множеством предыдущих жителей закуток, который, судя по кастрюлям и поварешкам, служит им кухней. Слева обшарпанная прямоугольная дверь в санузел. И все, даже балкона нет.
— Вань, мне кажется Дима прав. — Пролезает в комнату подруга. — Если у него есть знакомые, то Василю быстрее…
— Ну, давай доверим жизнь моего ребенка первому встречному придурку, который понятия не имеет, что такое ответственность!
Ее слова неприятно поражают, словно после всего происшедшего это является каким-то особенным откровением. Права Иванка, но все равно досадно. Несколько секунд просто тупо смотрю на них, поглощенный отчаянием и карябающей болью внутри. Затем, будто отмерев, понимаю, что она уже успела одеть вялого пацана и зашнуровывает ему кроссовки.
Не спрашивая ее мнения, подхожу и беру его на руки, выношу в коридор и спускаюсь по ступенькам. Иванка что-то кричит мне в спину. Машка ее успокаивает, а она бросает ей в ответ:
— Этот негодяй без своего вонючего теста не имеет права даже трогать моего ребенка!
Я не обращаю на нее внимания, меня больше поражает, с каким ужасом на меня смотрит сын. Не зная меня, малой начинает из последних сил истошно орать, захлебываясь и едва сдерживая новые позывы рвоты.
— Тише, пацан, тише! Я тебе помочь хочу и ничего плохого не сделаю, — успокаиваю и аккуратно засовываю в машину на заднее сиденье своего серого внедорожника марки «Мерседес». — Мама с нами поедет, не бойся. Она все время с тобой рядом будет. Без нее к тебе ни один дурак в белом халате не прикоснется.