Беременна от сына президента
Шрифт:
— Да не совсем, учитывая, что мы расстались вчера.
— Расстались? Это, потому что я Садырова? Типа теперь я достойна самого сына президента.
— Да, примерно так я вчера и думал, но знаешь, родители порой говорят очень мудрые вещи. Мама дала понять, что не стоит к тебе лезть, если не люблю, а просто хочу вернуть свою игрушку. И я бы пиздец многое отдал, чтобы вернуть ее, — подходит он ближе, но соблюдает дистанцию. – Но стоит мне подумать, что игрушкой детства была Ира Садырова, как меня ломает от стыда. Я нихера не понимаю, что чувствую и чего хочу, понимаешь? Разве что впервые быть с тобой
— Честным это хорошо. Но я бы лучше жила с мыслью, что тебе запрещает отец, чем с мыслью, что все что между нами было далеко от любви.
— Хочешь жить во лжи?
— Я думала тут, что и в детве свято верила, что мы поженимся, но ведь это были только мои фантазии. А ты рано или поздно нашел бы себе девушку, а я бы тебя возненавидела. Переспала бы с кем – то из школы и на этом великая детская любовь закончилась.
— Ну или случилось бы беременна в шестнадцать и автоматная очередь мне в зад от твоего отца.
Мы улыбаемся друг другу, но только радости нет, лишь горькая грусть и желание вцепится в его лицо с криками, как сильно ненавижу. Ненавижу за нелюбовь.
— Арин, — то, что он называет мое имя просто бальзам на душу. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь? А еще я хочу видеть своего ребенка, если ты позволишь.
— Боюсь, если не позволить возле нашего дома появится армия.
Карим усмехается, а за спиной орет отец.
— Уже прошло шесть минут.
— Думаю можно переписываться. Я сообщу тебе, когда он родится и ты сможешь его навестить. И… Мне жаль, что с Мариной так получилось. Вы были хорошей парой.
— Все к лучшему, — он тянет руки, но я отступаю. Он так легко признавался в любви, когда у нас все только начиналось, так легко давал обещания, когда мы жили вместе и так легко отказывается от меня, словно ничего этого не было. Словно я для него лишь неприятность, которую нужно поскорее забыть. – Арин…
— Прощай, Карим. Будь счастлив.
— Да, и последнее, тут папка. Документы на квартиру и рояль.
Он уходит, кивая мне, а я прижимаю папку к себе и возвращаюсь в семью. Семью, которая принимает меня, но вряд ли теперь сможет понять. Понять как сильно мне больно не от предательства Карима, не от того, что он не искал меня, даже не от того, что хотел женится, потому что, я Садырова. Больно, потому что не любит.
Он меня не любит.
Глава 37.
— А давай куда – нибудь уедем? — предлагает мама, взяв меня за руку. – Я с твоего исчезновения не была на море.
Я киваю, но мои мысли далеко. Они остались на той улице, где мы с Каримом попрощались. И почему я думала, что после новости о моей семье он вдруг начнет меня добиваться? Зачем ему вообще меня добиваться, если нет любви.
Нет любви.
— Ир… Арин? – маме пока сложно смириться с моим именем.
— Да, было бы здорово. Опять сгорю, как в прошлый раз.
— Я нашла шляпу с большими полями. Не сгоришь, — улыбается она. – А если и сгоришь, то ожоги пройдут. Любая боль проходит, Арин. Любая…
— Знаю. Только это знание не помогает, — реву, глотая тихие слезы. Мама гладит по голове, успокаивает пока едем домой, пока собираем чемоданы.
Да, меня любит мама, братья рады моему возвращению, но у меня все время такое ощущение, что они не знают, что со мной делать, как разговаривать. Все еще осложняется моей беременностью.
Я много плаваю в море, вспоминая, как в свое время любила это занятие. Много играю на фортепьяно, неожиданно сочиняя собственные мелодии, а еще я постоянно мониторю новости, в которых почему – то никак не упоминается Марина и Карим. Отмена их свадьбы должна же была хоть где – то осветится, но такое ощущение, что она никогда не планировалась. Более того, социальные аккаунты Марины просто исчезли, а у Карима их и не было.
Это было так странно, а спросить у меня не получалось. Любые разговоры о Левицких прерывались, не начавшись. Мама ничего не знала, а Алла, приехавшая с Женей тоже особо говорить о Кариме не хотела.
— Забей на него, сколько можно. Он придурок и урод. Водил за нос двух девушек. Вообще мы тебе нормального мужика найдем.
— Да, сейчас я особо привлекательна для холостяка, — похлопываю по животу со смехом.
— Ты же родишь скоро. И снова будешь стройняшкой. Да даже в таком виде на тебя постоянно смотрят мужчины, просто ты не замечаешь.
— Почему он не звонит? Ну то есть, я понимаю, не любит все дела. Но за три недели у него не возникло желания узнать, как у меня дела? Мне рожать через две недели, неужели ему совсем плевать?
— Слушай, я могу ошибаться, но чего ему о тебе беспокоится. Ты теперь в надежных руках, — берет она бокал со столика и отпивает глоток. Только вот меня все равно грызет какое – то беспокойство.
— Я хочу с ним поговорить. Просто узнать, как дела.
— Слушай, у тебя вообще гордость есть? Прости, Арин, но мужик об тебя по сути ноги вытер. Дал понять, что ты его вот совсем не интересуешь, но ты все равно хочешь ему позвонить.
После ее слова к щекам приливает жар, но внутренний трепет не дает принять ее точку зрения до конца.
Слезаю с шезлонга, и в вразвалочку иду к дому, где в тени сидят отец и браться. Они замолкают, как только я подхожу. Вполне обычная реакция на мое появление.
— Мне нужен телефон Карима.
— Зачем? — хмурится отец. – Мало ран нанес, еще хочется?
Я не отвечаю, смотрю прямо на отца, давая понять, что решение не поменяю. Я не планирую навязываться, я просто хочу узнать, что с ним все нормально…