Беременна по ошибке
Шрифт:
— Тебе точно можно? — аккуратно интересуется он, и я киваю, думая, правда, о том, что мне не просто можно, мне нужно заниматься сексом. И чем чаще я это буду делать, тем проще мне будет родить.
Ему, конечно же, я об этом не говорю и молча жду, когда Давид, наконец, втолкнет в меня свой член и доведет до оргазма. Заметив его нерешительность, вопросительно вскидываю бровь:
— У меня нет презервативов.
— Ты здоров?
— Я… да… да, конечно.
— Перед тобой женщина, которой вот-вот родить, второго не сделаешь, можешь не переживать.
Издав утробный
Он умело и виртуозно доводит меня до оргазма и забирает мои крики себе, целуя меня в момент, когда я наиболее уязвима и беззащитна.
— Охренеть, Мила, ты невероятна, — единственное, что срывается с его губ, прежде чем он толкается в меня последний раз и замирает.
Мы смотрим друг другу в глаза: я — возбужденная и уставшая, он — полный неугасающего желания и сил. Мы понимаем друг друга без слов и перемещаемся в спальню, а после идем вместе в душ. Помывшись, Давид берет меня под горячими струями воды. Наклоняет меня в душе так, чтобы вода попадала на спину и, не церемонясь, вгоняет в меня член, правда, я понимаю, что он делает это максимально аккуратно, чтобы не навредить ребенку.
— Что скажешь, останемся здесь на несколько дней?
Определенно я собираюсь остаться здесь настолько, насколько мне позволит совесть перед дочкой, потому что это время самое прекрасное. Долго думать о дочери у меня не получается, потому что Давид доводит меня до второго оргазма. Я протяжно кричу и рвано выдыхаю и только после второго раза Давида, он берет меня на руки и несет в комнату.
Бережно уложив меня на кровать, он выходит из комнаты всего на несколько минут, после чего возвращается с той самой корзиной, которую мы взяли с собой.
— Проголодалась?
Ответом ему служит мой урчащий на всю комнату живот. Давид лишь улыбается и, расстелив на кровати полотенце, выкладывает туда продукты. Он взял с собой почти все, что я люблю. За исключением винограда, его я в последние недели терпеть не могу.
— Ты все предусмотрел, да? — интересуюсь у него. — Знал, что между нами случится и то, что я захочу остаться.
Он смеется.
— Если бы я был уверен в этом, я бы изначально затарил холодильник. Мила, ты женщина, которой вот-вот родить, я ни в чем не могу быть уверенным, — он усмехается, а я ловлю себя на мысли, что впервые могу просто смотреть на него и ни о чем не думать. Теперь я не хочу думать, я хочу жить и чувствовать.
Глава 32
— Не устала? — спрашивает Давид через полчаса.
Мы собрались погулять и вышли полчаса назад, а он уже
— Все в порядке. Мне полезен свежий воздух.
Еще утром я почувствовала небольшую тошноту и головокружение: сказывался последний месяц беременности. Становилось всё труднее и труднее носить малыша, а еще хотелось поскорее родить, взять Кирюшу на ручки, вдохнуть его запах и приложить к груди.
Я до сих пор помню то чувство, когда кормила Маришку. Его нельзя сравнить ни с чем. Я так любила кормить свою малышку, взять ее на руки, прижать к груди и смотреть на то, как она торопливо обхватывает сосок и тянет молоко, смотря на меня своими огромными глазками. Именно тогда я поняла, что такое безграничная любовь к ребенку. Ни к одному мужчине я никогда не чувствовала ничего подобного и уверена, что не почувствую.
Пашу я не любила, Диму тоже, хотя его предательство и стало для меня настоящим ударом. Давид. С ним всё по-другому. Я не до конца осознаю, что чувствую, но это гораздо сильнее, чем то, что было с Димой и Пашей. С Давидом я чувствую себя в полной безопасности, он тот, кого я хочу быть рядом и в ком я уверена. Не знаю, откуда эта уверенность, но только сейчас я поняла, что верю ему буквально во всем. Не боюсь, что он поступит так же, как и Дима, зная, что этого никогда не будет.
— Вон, смотри, речка.
Давид тянет меня за руку к реке, и я едва поспеваю за ним. На самом деле я давно так не отдыхала: чтобы не думать ни о чем, не вспоминать о журналистах, не работать.
Внизу живота немного поднывает. Это привычные мне тренировочные схватки. О них меня уведомила гинеколог, потому что с Маришкой таких не было, а в последнее время подобные ощущения появляются довольно часто.
— Точно всё в порядке? — уточняет Давид. — Ты что-то неважно выглядишь.
— Да, просто ходить на последнем месяце беременности не так просто, — усмехаюсь. — Со мной всё в порядке.
Давид кивает и остаток прогулки мы проводим без вопросов о моем самочувствии. Он больше не спрашивает, как мое самочувствие, не интересуется тем, нормально ли всё. Когда мы уже возвращаемся домой, понимаю, что нормально далеко не всё. Внизу начинает тянуть сильнее и чаще, чем обычно. Я бы и не обратила внимание, но срок уже поджимает, что, если это уже не просто тренировочные схватки, а настоящие.
Уже дома я убеждаюсь в том, что они действительно настоящие. Внизу начинает болеть сильнее, поясницу ломит, и я хватаю Давида за руку. Он обеспокоенно смотрит на меня и вмиг меняется в лице.
— Что болит?
— Схватки, — одними губами произношу я и хватаюсь за низ живота.
— Твою мать! — выдает Давид и садит меня в машину.
Мы выруливаем из дачи почти сразу. Я держусь за низ живота и считаю интервал, а Давид, пытаясь контролировать эмоции и не превышать скорость, таки гонит машину на максимум. Уже когда мы подъезжаем к больнице, я расслабляюсь, да и воды еще не отошли, значит, волноваться не о чем.
Я вхожу в клинику и меня тут же передают доктору. Он осматривает меня и констатирует раскрытие шейки.