Беременная для альфы
Шрифт:
— Лиза я не повторяю дважды, — видимо, это был предупредительный укол от тормознутости, ибо следующим был бы выстрел, причем контрольный.
— Егор, — улыбнулась ему своей самой обворожительной улыбкой, томно опуская глаза. — Спасибо большое.
— Егор Константинович.
— Что ты имеешь в виду? — покосилась на него в непонятках, но тут же увидела в его глазах тонкую пленку льда. Что с ним произошло? Почему он переменился всего лишь за одну секунду?
— Меня зовут Егор Константинович, — резко ответил он, отворачиваясь к двери. — Мой номер — справа от лестницы, третья дверь. Буду ждать тебя.
И вот на такой ноте он оставил меня в абсолютных непонятках. Я ему нравлюсь? Тогда зачем это "Егор Константинович"? А если не нравлюсь, то зачем все это? Я же точно видела намеки на искренность! Я не могу ошибаться. Но, к счастью, меня ждёт ночь в его номере и вот тогда все решится…
Уснуть я так и не смогла. Сначала пришёл Егор, видимо, чтобы одеться. Потом он ушёл, мне стало совсем плохо. Когда я перестала уже себя жалеть, то в коридоре послышался шум: прибыли полицейские, видимо. По этому поводу во мне взыграло врождённое любопытство, я выглянула в коридор, но ничего интересного мне рассмотреть не удалось, только спины нескольких блюстителей порядка.
Отчаявшись, я вернулась в кровать и, вдыхая пьянящий запах Егора, почти уже заснула. Но закон подлости был велик настолько, что как раз в этот момент дверь распахнулась и Егор, подойдя к кровати, потормошил меня. Когда я всё-таки проснулась, он заявил:
— Лиза, вас хотят допросить по поводу произошедшего, — он был всё так же холоден ко мне, это было заметно по его глазам. — Придёте в свой номер, — и мой суровый босс покинул помещение, оставив после себя лишь моё желание разрыдаться.
Пришлось всё-таки тащиться обратно. Там уже были понятые, избитый сатир очнулся и в наручниках сидел на моей кровати. Брр, не лягу туда больше, как минимум, потребую сменить постельное бельё.
— Здравствуйте, вы Елизавета? — один из мужчин в форме обратился ко мне, заметив, как я вошла в комнату. — Проходите, мы должны задать вам несколько вопросов.
Я прошла, но постаралась держаться подальше от сатира, который злобно сверкал на меня своими глазёнками.
— Расскажите, что произошло несколько часов назад, — спокойно начал полицейский, готовясь заносить всё в протокол.
Я вздохнула и начала:
— У нас сегодня, точнее вчера уже, был сложный день, так что я быстро уснула. Но меня разбудили какие-то скрипы и щёлканья. Поняв, что кто-то пытается взломать дверной замок, я испугалась и притворилась, что сплю, — меня передёрнуло при воспоминаниях. — Но потом он стал рыться в моих вещах, и я закричала.
Сделав драматическую паузу, я продолжила рассказ:
— Он пытался сначала просто зажать мне рот, а потом, когда я его укусила, — я скривилась, — и закричала вновь, то он вытащил нож, — кажется, я начинала плакать. — Если бы не Егор Константинович…
Всё, меня пробрало. Я зарыдала, поняв, какая опасность мне угрожала. Вроде как, мне пытались задать ещё какие-то вопросы, но я их не слышала. Встала, только когда появилась Саша и тихим, успокаивающим голосом позвала меня пойти с ней. Суккубе я верила, поэтому позволила ей увести меня отсюда.
Но в коридоре я расклеилась окончательно. Слезы лились сами, я не слышала ничего из того, что Саша пыталась ласково сказать мне. Я понимала каким-то краешком сознания, что необходимо успокоиться, вернуться и закончить рассказ, ведь полицейские ждут, и рассказывать придется в любом случае… Но не могла. Неужели беременность может так сильно влиять на эмоции? Тут я вспомнила, что чертов престарелый сатир мог повредить моему нерожденному малышу, и скорчилась в еще более сильном приступе рыданий.
— Горе ты мое, — донеслось от Александры. Ее успокаивающие руки коснулись меня напоследок и исчезли. Подняв голову, я увидела, что она быстро идет к двери номера, наверное, собираясь позвать кого-то на помощь. Горло снова сжали тиски. Я всю жизнь считала, что суккубы — холодные бездушные стервы, которые интересуются только соблазнением мужчин, а она носится со мной, будто пожилая фея… Которые, как известно, лучшие няньки для детей во всем мире. Я такая ду-у-ура…
Раздались шаги, и меня за плечи крепко взяли сильные руки. И встряхнули, как мешттк с картошкой! Не больно и не обидно, но ощутимо.
— Елизавета, сосредоточьтесь, — велел голос Егора. — Вас ждут. Нужно закончить разговор, если вы не хотите задержаться здесь еще на день.
— Д-день? — простучала я зубами. Голос Егора подействовал отрезвляюще. Неконтролируемые рыдания прекратились, хотя из горла еще вырывались всхлипы. Может, мне не хотелось, чтобы он видел меня зареванной и с перекошенным ртом.
— Я договорился, чтобы вас по состоянию здоровья опросили и насчет вчерашней кражи тоже. Потом отпущу вас с Александрой обратно в город. И до самого декрета будете сидеть только на бумажной работе, — добавил он куда-то в сторону. — Убил бы того, кто отправил вас с ней сюда!
Я шарахнулась назад, не до конца поняв, что он говорит. Тело само среагировало на слово «убить». Егор усмехнулся, отпуская мои плечи.
— Да не ведите себя как гангстер на пенсии! Готовы? Сейчас Александра закончит беседу, вы расскажете полицейским все, что видели, и сможете пойти спать. До утра я оставлю возле номера охранника.
— Гангстер? — Мои слезы высохли, я захихикала. — Гангстер… О, боги, =- так, только бы не свалиться в новую истерику, на этот раз от смеха! Что он там сказал? Что Саша сейчас беседует с полицией? И действительно, коридор был пуст, тускло горели лампы, кругом царила тишина. Мы были наедине.
Смех оборвался. Я вскинула голову, глядя Егору прямо в глаза, и собрала всю смелость в кулак.
— Егор, — произнесла я. — Ты же помнишь меня. Я вижу, что помнишь…
Его лицо словно замерзло, превратившись в каменную маску. Мужчина моей мечты и отец моего ребенка смотрел на меня, и я не понимала, что он чувствует.
— Да, Елизавета, — наконец ответил он с непонятной интонацией. — Я помню. Напоминаю, меня зовут Егор Константинович. Так будет лучше.
— Я понимаю, — я шмыгнула носом и добавила, — Егор… Константинович.