Беременная для альфы
Шрифт:
— Я понимаю, — голова сама чуть не упала в подушку. Как же я могла так вляпаться. Хотя это «вляпаться» не назовёшь. Это что-то большее. Ну, ничего, с моим крошкой всё будет хорошо. Я просто в этом уверена. Только нужно найти подход к Егору. Говорить ему аккуратно, постепенно. К тому же, я уверена в том, что, если Егор узнает, что ребёнок от него, то не бросит, во всяком случае, в плане крови. А остальное… От остального откажусь, вот!
Впервые за весь разговор я посмотрела на Егора Константиновича, которого «Константиновичем» называть уже совершенно не хотелось. Для меня он
Но, стало быть, так мне только казалось. Не знаю, читалось ли это в моих глазах, но… Как оборотень, думаю, он чувствовал моё волнение, однако точно не знал причину. Их слишком много. Ребёнок, волк, моя собственная жизнь.
В его взгляде же я видела настоящее, искреннее сочувствие. Такого я никогда не видела. Мне на секунду показалось, что он действительно меня любит, что вот-вот возьмёт меня за руку и скажет, что всё это просто временные трудности и на самом деле мы будем вместе до конца. Что-то искреннее, настоящая вспышка показалась во взгляде. Я наблюдала за этим, ничего не говоря вслух и забывая о том, что со мной происходит. На несколько секунд он заставил меня забыть обо всём. Потрясающий мужчина. Мне б такого.
Вдруг, дверь отворилась, и, видимо, отворяли её с ноги.
Нет. С копыта!
На пороге палаты показался потрёпанный, покрасневший, сжимающий в руках скудненький букетик полевых цветочков, Валера. О, нет, только его тут не хватало!
— Лииииза, моя дорогаяяяя, — козлик как всегда блеял, но тут-то от волнения. Сейчас я его понимала, но то, что он приехал сюда… Ох, зачем же, а?
— А это, я полагаю, отец ребёнка? — доктор, наверное, издевался, но несмотря ни на что, со словами «Елизавета, отдыхайте», удалился.
Егор тем временем аккуратно, почти невесомо, положил руку на моё плечо.
— Мне тоже нужно идти. Врачи должны взять у меня ещё один анализ крови, на контрасте, — тёплая рука соскользнула с мягкой ткани больничной одежды, и я печально выдохнула. Нет, он прав, я должна поговорить с Валерой один на один. Вот только как это сделать, если он — упёртый козёл, который не понимает слова «нет»? Что же, придётся ещё раз популярно объяснить и расставить все точки над «ё».
Настал самый ужасный момент. Я осталась с Валерой наедине, не решаясь сказать ему всего, что у меня на душе. Честно? Да я готова была ему рассказать, что ребёнок от Егора, настолько мне не хотелось находиться с ним рядом. Может, козлик испугается оборотневой наследственности и засверкает пятками? Ой, что-то я в это не верю. Тем более сразу настучит моей маме, а в нашей семье нимфа должна быть только с сатиром.
— Лииизонька, — его противный голос. Противнее стали только его объятья, особенно волосатые тонкие руки, которые с руками Егора ни в какое сравнение не шли. У оборотня крепкие, сильные пальцы, мощные плечи и тонкие нити мускулов виднеются под кожей. Это всегда смотрелось сексуально и возбуждающе, а тут… Хочешь попрощаться с возбуждением — посмотри на Валеру.
— Валера, — попыталась отстраниться от него, но тонкие руки что-то не спешили от меня отлипать. Ну и дела…
— Я
— Валера, нам нужно поговорить! — не рассчитала громкость. У сатира дёрнулся уголок глаза.
— Да, моя дорогая, — руки плавно переползли на мою ладонь и стали медленно и неприятно гладить её. Такое чувство, что я засунула руку в мешок крахмала. Так. Не волноваться, не волноваться, высказать ему всё в жесткой форме.
— Валера! Я приняла решение! Мы должны расстаться и это не обсуждается! — для наглядности даже топнула ножкой, но на Валеру это не подействовало.
— Лизонька, да что ты такое говоришь?! — он явно не воспринял это серьёзно. Зря.
— Валера, я не шучу! — поднялась и начала медленно, но уверенно переключаться на статус «капризная стерва». Может, хоть так получится. — Я долго думала над этим…
Долго, ага.
— Я уверена, что у нас нет никакого будущего! Ребёнка я поставлю на ноги сама. Да, сама разберусь, — сомкнула руки на груди, серьёзно посматривая на сатирчика.
— Лизонька, солнышко, ты не можешь этого сделать! — качал головой и почёсывал бородку.
— Могу! — снова топнула ножкой, но более уверенно. — Сам посуди! Где ты работаешь?! Да нигде по сути! У тебя нет стабильной зарплаты, нет хорошего дохода. Я что, своему ребёнку враг?! Ты не можешь быть отцом моего ребёнка, так что я воспитаю его сама! Мне родители помогут. А с тобой нам точно не по пути!
— Дорогая, ну почему же ты раньше не сказала?! Почему молчала?! — он меня чуть не поднял меня в воздух. — Конечно! Музыка — это моё, но… Но я обязательно устроюсь на хорошую работу и докажу тебе, что я стану лучшим папой для твоего ребёнка!
Что. В. Его. Голове?!
Этому козлику пора лечиться! Нет, серьёзно, он вообще не воспринимает моих слов. Ладно, я спокойна, спокойна, спокойна… Волноваться мне сейчас противопоказано, хотя мечты о смертоубийстве одного козлорогого греют душу.
— Валера. Я. Тебя. Не. Люблю.
— Ох, Лизонька, — ничуть не расстроился этот гражданин, — ничего страшного! Мы будем любить нашего малыша, а потом ты и не заметишь, как полюбишь меня!
Нашего малыша? Он правда так сказал?
— Валерушка, — маминым тоном, от которого все знакомые бледнели и впадали в тоску, вопросила я. — Нашего малыша? Ты ничего не перепутал?
Он радостно замотал головой. Так, два варианта. Или Егор в прошлый раз сильно ударил его по голове, или Валера совсем не ладит с лучшим другом человека — мозгом.
Дверь открылась, и в палату вошла молоденькая медсестричка.
— Вам нужно выйти, — строя глазки кумиру миллионов, которые даже не подозревают о существовании своей звезды, она подошла ко мне. — Требуется взять ещё немного крови на контроль, а после мы вас выпишем.
Девочка, да если он тебе так понравился, то забирай! Жаль, что Валера не согласится, хотя свою бороденку распустил, да и глазки заблестели.
— Конечно-конечно! Лизонька, а ты помни, что все будет хорошо, я рядом и никогда тебя не брошу!