Беременная для Палача
Шрифт:
Может он болен? Черт, она. Да не важно. Отродье и все. Много чести.
Я подступил вплотную. Глянул туда, где ворочался этот визжащий комок. Хмуро сдвинул брови, разглядывая его.
Звук оборвался. Пара сверкающих глаз тут же уставились на меня. Пристально так. Прямо припечатали. Еще секунда — ор поднялся с новой силой.
Черт дери. Да что ему нужно? Чего развопился?
Я вдруг поймал себя на том, что не могу это спокойно слушать. Надо разбудить Ксюшу, пусть займется. Но дьявол, она и так вечно не спит,
Тогда просто уйти. Да. Самый верный вариант. Уйти и не слышать ничего. А это отродье поорет и перестанет. Ну заткнется же он рано или поздно. Она.
Я наконец понял, что это девочка. Точно. Сам не знаю как. Просто пришло это осознание, волной накатило. Но на Ксюшу не похожа.
Хотя о чем я вообще рассуждаю? Оно такое мелкое само по себе, ни на что не похоже. Короче, не важно.
Валить надо. Валить. И срочно.
Я сам не разобрал, когда так вышло и как, но уже через пару мгновений я держал этот кричащий комок на руках.
Развопилось. Отродье. И успокаиваться не желало. А я знал, что не смогу уйти и бросить это маленькое существо здесь. В одиночестве.
Ладно, что тут такого сложного? Я вечно наблюдал по камерам за Ксюшей, знал, как она обращается с ребенком, поэтому никаких проблем не возникнет. Я просто должен повторить это.
Не получалось. Только бы не сломать ничего. Оно такое мелкое. Ну совсем крошечное. Я и одним пальцем могу что-то не то сотворить.
Я едва касался комка ладонями. Бережно. Осторожно. Я вообще никогда такого не делал. Зара под моей опекой оказалась, когда была в возрасте постарше. А тут. Ну года же ей еще нет.
Ей. Да. Это она.
Девочка. Моя девочка.
Нет. Стоп. Черт, что в башку лезло? Не моя она. Чужая. Самсонова же. Тут без вариантов. Ксюша моя девочка. А это ее. Дочка. Вот так. Ко мне она никакого отношения не имеет.
Но черт, почему у нее такой взгляд? Глаза горят. Я в них смотрю и вижу себя. И мелкая девчонка вдруг замолкает. Постепенно затихает.
Она рассматривала меня, а я ее. Долго. Пристально.
— Соня, — тихо выдал я.
Обычно чушь не запоминал, отметал сразу. А тут запомнилось. Ксюша часто ее так называла.
Соня. Сонечка.
Девочка заулыбалась. А после прищурилась, прикрыла глаза. Но я продолжал ее рассматривать. Жадно ловил каждую черту. Странно, совсем непонятно.
Я будто почувствовал взгляд. Обернулся и увидел Ксюшу.
Она подошла к нам. На ее лице читалось беспокойство, острая тревога. Видно, она опасалась, что я причиню вред ребенку. Черт знает в чем подозревала. А может и просто не хотела, чтобы я трогал ее дочку.
— Она плакала, — коротко пояснил я.
Черт, я должен спросить. Развеять дурацкий морок.
Какой бред.
— Почему твоя дочь так похожа на меня?
Самый дебильный вопрос прозвучал.
— Потому что ты ее отец, — послышался
Ксюша попробовала взять у меня мелкую девчонку, но я не спешил ее отдавать. Смотрел и точно убедиться хотел, разобраться до конца.
Похожа она. Да и не только в этом дело. Я вообще ее чувствую. Так, как никого и никогда раньше. Никакое она не отродье. Идиот. Как я мог так ребенка звать?
Дьявольщина. Разве подобное бывает?
— Я бесплоден, — выдал наконец. — У меня никогда не может быть детей. Но черт, я чую в ней родную кровь.
Ксюша молчала, а я думал. Обо всем думал. Много. Жизнь будто за секунду пронеслась. Все эти чертовы месяцы. По кругу. Опять.
— Бесплоден? — на моих губах появилась ироничная и нервная улыбка, а ладони сами по себе сжались в кулаки. — Ты держишь на руках свою дочь и говоришь такое?
— Хочешь сказать, что она моя? — Амиран опять посмотрел на Соню. Его взгляд был не таким, как обычно и привычную жесткость сменило нечто другое, но все-таки в этот момент Палач казался мрачным и очень хмурым.
— Не хочу, а именно говорю это. Соня твоя дочь.
— Зачем?
— Что «зачем»?
— Почему ты лжешь? — вопрос был задан так, что у меня по спине скользнул холодок, но он лишь распалил злость, которая взорвалась в сердце и острыми шипами вонзилась в тело.
— Отдай мне Соню, — сказала, протягивая руки. Несколько невыносимо долгих секунд Амиран ничего не делал. Все так же держал малышку на руках и смотрел на нее, но потом, шумно выдохнув, отдал мне дочь. — Мне все равно, что ты думаешь. Не веришь мне? Отлично. Мне и на это плевать. Учитывая все, что между нами было, так даже лучше. У Сони нет отца.
— А как же Самсонов? — Амиран оскалился. — Ты же была с ним так близка. Раз он не принуждал, сама отдалась ему. Раздвинула перед ним ноги так же охотно, как и передо мной? В обмен на защиту и побрякушки? Вижу, ты в любой ситуации не пропадешь.
Я положила Соню в кроватку, после чего укрыла одеялком и дала пустышку. Убедившись в том, что дочь уже успокоилась и плакать не собиралась, обернулась к Амирану и, замахнувшись, со всей силы влепила ему пощечину. Ладонь обожгло болью, а Палач даже бровью не повел. Лишь вновь оскалился.
— Какой же ты ублюдок, — сказала сквозь плотно сжатые зубы. — Я все больше и больше сожалею о том, что когда-то пришла к тебе. Единственное, хорошее, что я могу связать с тобой, это Соня. Только за нее я тебе благодарна, но, черт, теперь у нее действительно нет отца и раз ты считаешь меня такой грязной, может, отпустишь? Я с удовольствием уеду как можно дальше. Так, чтобы больше никогда тебя не видеть.
— Нет, ты останешься тут, — жестко. Так, что сразу было ясно, что спорить бесполезно, но все же я опять сжала ладони в кулаки и зло спросила: