Берендеев лес
Шрифт:
Всюду, где прошлась Орда, она словно плодила нечисть: ворон, крыс и волков…
Глава 45
Наконец-то, после долгих разговоров и осмотра новых хозяйственных построек в скиту, который постепенно превращался в лесную деревеньку,
Девица увлекла его на край поселения, где на пригорке стояли стожки накошенной для скотины травы, и они влезли на высокую копёшку, сразу провалившись в сладкий дух луговых трав, кружащий голову и увлекающий в незнаемое… Настёна бросила на траву рядно и они легли, тесно прижавшись друг к другу… И вмиг исчезла суета дневная, забылась война и смерть – лишь великое таинство любви существовало сейчас для двух сердец, бешено рвущихся в объятия блаженной страсти…
Потом они долго лежали в изнеможении, глядя в бездонное ночное небо, осеянное мириадами больших и малых звёзд, блистающих в ночи, словно яхонты драгоценные. Чумацкий шлях, выстелив в небе широкую россыпь звёздного тумана манил тайной и обещал райские кущи, кажущиеся такими близкими и желанными… И кривой серп месяца качнулся вдруг, будто головой кивнув в одобрении только что свершившегося акта продолжения жизни людской на исстрадавшейся земле…
Настёна гладила свежие, только-только зажившие шрамы на груди Степана и поражалась тому, что такой сильный, жестокий с ворогом и властный человек оказался таким нежным и ласковым с нею.
– Ох, Стёпушко, как же истосковалось по тебе моё серденько! – тихо сказала Настя. – Вот хучь и занята я цельный день по хозяйству так, что и дыхнуть некогда, а всё ж о тебе кажный миг мыслю. Как ты там, жив ли, не поранен ли… Все думки о тебе, любый мой!
– Ништо, милая, - ответил Степан, поворачиваясь к девице. – Вот погоним татарву из пределов нашенских… Заживём тогда тихо и мирно для себя лишь!
Настёна тихо засмеялась, блеснув глазами в темноте, высвеченной лишь бледным серебром месяца.
– Ты пошто смеёшься-то? – спросил Степан.
– Дык, знаю уж тебя, неугомонного! – улыбаясь, ответила Настя. – Татарву погоните, так ты себе иного ворога сыщешь! Ить не будешь ты никогда у бабьего подола сиднем сидеть! А мне, видать, Господом уготовано всю жизнь тебя ожидать с полей сражений всяких… Только ты не думай, Стёпушко! Я готова к энтому! Понесу свой крест, сколь Бог дасть!
– Да я и не сумлеваюсь, милая! Знаю, что верной супругой будешь и матерью доброй дитям нашим!
– Вот и верно, что не сумлеваешься, - тихо сказала Настёна и... нашла губами его уста жёсткие…
С рассветом Степан построил войско на широком майдане, в который обратилась малая некогда поляна пред срубом отшельничьим.
– Что, соколы, отдохнули от трудов ратных? – громко спросил он. – Теперя ждём гонца от сакмагонов, оставшихся войско ордынцев стеречь, и выходим! Потому, всем готовыми быть! Оружие, брони в порядок привесть, сбрую конскую проверить, припасы собрать в дорогу! Всё, братцы, разойдись!
Кметы, у многих из которых в скиту были семьи, разошлись, довольные тем, что есть ещё время для общения с родными.
Солнце уж высоко стояло в бирюзе небес, когда прибыл гонец, с коим Степан сразу ушёл под навес, кликнув боярина Ондрея и мурзу Хасана.
– Татары встали станом под Серпуховом! – доложил гонец, хлебнув молока из кринки. – Сотни их рыщут по округе, жгуть всё, людей в полон сбирають да бьють немеренно. Два полона мы ослобонили. Мужиков крепких оставили, оружие дав, а стариков, баб да ребятню сюды отправили.
– Эт вы верно поступили! – сказал Степан. – Где сыскать вас? Мы выступаем не медля! А ты останешься здеся, Микула, отдохни день и ночь с дороги, а взавтра к войску прибудешь!
– Мы в лесу стоим. У места, где река Серпейка в Нару впадает. Там сакмагонов сыщете. А только и мне отдых не нужон! Семью мою всю татары извели, что мне здеся прохлаждаться?! Дозволь, воевода, с вами идти!