Береника
Шрифт:
— Ты уезжаешь? — Я отвлеклась от уборки и приблизилась почти вплотную к устроившемуся на диване дасху.
Знала же, что однажды это произойдет. Так почему тогда так реагирую? Почему хочу вцепиться в него всеми конечностями, не отпускать, да хоть в зачарованные оковы заковать… Брр! Стоп. Ну-ка, все лишние мысли, брысь из головы!
— Улетаю, если быть точным.
И он говорит об этом так спокойно?!
— Вечером, — добил меня этот пень бесчувственный.
Коленки подогнулись, и я плюхнулась рядом с ним на диван. Хорошо хоть сподобилась сделать
— А раньше нельзя было предупредить? — прошипела разъяренной гадюкой. У-у-у, так бы и покусала! Ужалила то есть.
Отравила бы, а потом лечила долго и с удовольствием. Ой! Что-то я опять не туда…
— Вот сейчас говорю. — Меня сгребли в уютные объятия и успокаивающе зашептали мне на ухо: — Ну что ты, я же вернусь. Соскучиться не успеешь! Разберусь с прошлыми косяками и вернусь за тобой.
Звучит обнадеживающе. Вот только можно ли верить его словам?
— Еще чего, стану я скучать по всяким там! Прилетишь — тогда и поговорим. А пока прекращай меня лапать и переходи к делу, — и подставила раскрытую ладонь, в которую должны были, по моим представлениям, посыпаться монеты.
Так, кажется, меня поняли не совсем правильно… Вместо того чтобы отпустить, этот нахал сжал меня еще крепче (только что косточки не захрустели!) и легонько коснулся губами руки. После чего осторожно согнул послушные пальцы, как бы скрывая поцелуй. Хороша плата!
— Так бы сразу и сказала. — Горячее дыхание пробежало вдоль шеи волной мурашек.
Кабы не его отъезд, мне бы и в голову не пришло сопротивляться. Но так… В мозгу ледяной иглой сидели сомнения.
— Эй, я вообще-то имела в виду не это! — от души возмутилась я и изо всех сил уперлась ему в грудь в тот самый момент, когда твердые губы уже почти прижались к моему рту. — Давай сядем и поговорим как деловые люди. И руки убери!
Марлекс недовольно скривился, но упорствовать не стал. Только по связи прилетела такая волна досады, что я невольно сложила губы в злорадную улыбку. Ну хоть так.
Может, хоть это заставит его вернуться. Проигрывать дасх уж точно не привык.
Одинаково недовольные друг другом, мы обменялись испытующими взглядами.
— Ты же понимаешь, что платить я собираюсь не деньгами? — первым сдался крылатый. Уступил?
Естественно, я понимала. И терялась в догадках.
Впрочем, любая из вещей этого дома могла бы стать достойным вознаграждением и для именитого мастера, что и говорить про маленькую бедную меня.
— Вот и умница, — принял молчание за знак согласия Марлекс. — Дай-ка сюда руку…
И, прежде чем я успела возмутиться, бесцеремонно сцапал мою конечность. Дальше — больше, в тонких пальцах дасха сверкнул кинжал. Красные искорки пробежали по острию… Блики от горящего камина?
Лезвие коротко резануло ладонь, заставив меня зашипеть от боли. Совсем чокнулся он, что ли?! Миг — и на руке Марлекса красуется точно такой же кровоточащий порез в виде клина.
— Если у вас так принято заключать браки, то знай: невеста против!
А что еще тут можно было подумать?
— Не вертись! — прикрикнул на меня этот темный субъект без малейших зачатков совести и осторожно приложил одну ранку к другой, смешивая кровь.
Короткий всплеск боли, сияние, окутавшее наши ладони, точно большая варежка, — и все. Ни порезов, ни крови.
Интере-эсно…
Но не вовремя проснувшаяся во мне колдунья была отправлена в глубокий обморок очередной тихой фразой:
— А теперь проводи меня.
Когда черная точка скрылась в толще серых облаков, я еще долго вглядывалась в небо в надежде, что он передумает и вернется. Нет, я, конечно, все понимаю, не просто же так гордый дасх решил броситься на меч Кулена. И пекло в его душе наверняка как-то связано с изгнанием. Но ведь это все в прошлом. Так зачем его ворошить?
Разве нам так плохо?
Убежище в межмирье могло бы стать прекрасным домом. И никаких тебе незваных гостей! Сам Марлекс прекрасно вжился в образ иноземного колдуна. Все счастливы и довольны. Чего еще не хватает?
Так нет же, понесло куда-то!
Я нервно облизнула губы, на которых до сих пор ощущалось тепло его поцелуя, и почувствовала противную горечь в глазах.
— Ледяная статуя — вещь в хозяйстве абсолютно бесполезная. — Тимка неслышно подкрался сзади и осторожно потерся о мое плечо. — Особенно посеред крыльца.
Обернувшись, я обозрела кота размером с откормленного поросенка и тихо порадовалась, что дом стоит на отшибе. Никто не увидит, какие чудеса здесь порой творятся. Рука мимо воли потянулась к лоснящемуся боку.
— Хозяйственный ты мой!
— Летучий тебе что наказал? Ждать. Вряд ли он имел в виду, что делать это следует вот прямо здесь, на крыльце. Ну-ка поднялась и пошла в дом! Не то сейчас как выпущу когти, ни один жених не узнает!
И в доказательство своей повышенной воинственности домовой вздыбил шерсть и раскатисто зашипел. Учитывая его нынешние габариты, получилось внушительно!
Делать нечего, пришлось подниматься с насиженного места (чуть не примерзла к нему в самом деле) и под аккомпанемент котового ворчания и стука собственных зубов топать в дом. Греться.
— Вернется твой жених, никуда не денется, — проинформировал меня обнаруженный на печи Шаша.
Угу, мне бы его уверенность!
— Ты правда так думаешь? — ворчливо уточнила я, поудобнее устраивая озябшие косточки. И тут же опомнилась: — Никакой он мне не жених!
Сначала Кулен, теперь вот и Марлекс… Дом словно опустел.
— Ладно-ладно, не жених. — Бесеныш согласно взмахнул крылышками. — Только все равно вернется. Потому что уже не сможет без твоего огня, он сам сказал.
Слабое утешение, но за неимением другого…
Я пригрелась, успокоилась и, кажется, даже задремала. Не то во сне, не то в воспоминании снова увидела гадалку, сулившую дороги. Две из них уже пройдены: от соры да Амены и от Амены до наставницы. Не могу сказать, что жалею об этом. Но очень бы не хотелось, чтобы вредина-судьба вздумала подсунуть еще одну.