Берлинская ночь (сборник)
Шрифт:
Выйдя из студии, я увидел, что Беккер вернулся в сопровождении сержанта полиции. Оба стояли и разглядывали труп Полицы, будто двое мальчишек, рассматривающих дохлую кошку в канаве, а сержант даже ткнул труп в бок носком сапога.
Я услышал, как полицейский произнес:
– Прямо в «окно». – Это было сказано почти с восхищением. – Никогда бы не подумал, что там столько желе.
– Ну и грязи тут, а? – сказал Беккер без особого энтузиазма.
Когда я подошел, они взглянули на меня.
– Машина выехала? –
Он вытянулся.
– Есть, комиссар.
Я повернулся к Беккеру:
– Ну что, налюбовался на свою работу?
– Комиссар... – протянул Беккер.
– Тогда пошли.
Мы вернулись к машине.
– Куда едем?
– Я бы хотел проверить парочку этих массажных салонов.
– Ивона Вылезинска – это то, что нам нужно. Она владелица нескольких заведений. С каждой девушки берет 25 процентов ее заработка. Скорее всего, она сейчас у себя, на Рихард-Вагнер-штрассе.
– Рихард-Вагнер-штрассе? – переспросил я. – Где, черт побери, это находится?
– Когда-то она называлась Зазенхаймерштрассе, ведет к Шпреештрассе. Ну, вы знаете, там, где Оперный театр.
– Что ж, нам еще повезло, что Гитлер обожает оперу, а не футбол.
Беккер ухмыльнулся. Похоже, перспектива посетить массажный салон улучшила его настроение.
– Можно задать вам личный вопрос, комиссар?
Я пожал плечами.
– Валяй. Если из этого что-нибудь получится. А может, мне придется запечатать свой ответ в конверт и отправить тебе по почте.
– Ну, так вот. Вы когда-нибудь спали с еврейкой?
Я посмотрел на него, пытаясь заглянуть ему в глаза, но он сосредоточенно смотрел на дорогу.
– Нет, пожалуй, нет. Но, уж конечно, не по расовым соображениям. Думаю, мне просто не попалась такая, которая захотела бы переспать со мной.
– То есть вы бы не отказались, будь у вас такая возможность?
Я снова пожал плечами.
– Да, пожалуй, не против. – Я ждал, что он скажет что-нибудь еще, но он молчал. Тогда я поинтересовался: – А вообще-то почему ты спросил? Беккер заулыбался.
– В этом массажном притоне, куда мы едем, есть одна евреечка, – заговорил он с энтузиазмом, – сногсшибательная девчонка! У нее щелка, как рот у морского угря – сплошная засасывающая мышца. Заглотит тебя, как мелкую рыбешку, и выплюнет через задницу. Лучшая сучка, которую я когда-либо трахал. – Он с сомнением покачал головой. – Не знаю, бывают ли бабы лучше спеленькой еврейки. До нее, пожалуй, далеко даже негритоске или китаянке.
– А я и не знал, что у тебя такие широкие взгляды на эти вещи, – удивился я. – Ты, оказывается, чертов космополит. Бог ты мой, готов поспорить, что ты даже читал Гёте.
Беккер загоготал. Он, похоже, совсем забыл о Полице.
– Еще одна вещь – насчет этой Ивоны, – сказал он. – Она не будет с нами разговаривать, пока мы слегка не расслабимся, ну, вы сами понимаете, о чем я говорю. Выпьем, отдохнем... Будем вести себя так, как будто нам некуда спешить. Потоку что, если мы будем держать себя как пара официальных зануд, она захлопнет ставни и начнет протирать зеркала в спальнях.
– Ну, сейчас много таких людей. Как я всегда говорю, люди и пальцем не пошевельнут у плиты, если поймут, что ты варишь бульон.
Ивона Вылезинска оказалась полькой с коротко остриженными, пахнущими макассаровым маслом волосами и соблазнительно глубоким декольте. Хотя была еще середина дня, на ней был пеньюар из тонкой прозрачной ткани персикового цвета, накинутый поверх тяжелой, такого же цвета атласной комбинации, и туфли на высоких каблуках. Она приветствовала Беккера так, как будто он принес известие о снижении арендной платы.
– Эмиль, дорогой, – проворковала она, – как давно ты у нас не был! Где ты скрывался?
– Я уже не в полиции нравов, – объяснил он, целуя ее в щеку.
– Какая жалость! Ты так хорошо, управлялся. – Она бросила на меня такой взгляд, словно я был чем-то, что могло запачкать дорогой ковер. – А кого это ты привел?
– Все в порядке, Ивона. Это – друг.
– А у твоего друга есть имя? И разве он не знает, что нужно снимать шляпу, когда входишь к даме?
Я снял шляпу.
– Бернхард Гюнтер, фрау Вылезинска, – представился я и пожал ей руку.
– Приятно познакомиться, дорогуша.
Ее томный голос с сильным акцентом, казалось, возникал где-то в глубине ее корсета, неясные очертания которого угадывались под ее комбинацией. Когда он достигал ее пухлого рта, то звучал соблазнительнее кошачьего мяуканья. Ее рот очень меня заинтересовал. Этот ротик, по-моему, способен поглотить обед из пяти блюд в ресторане Кемпински, не испортив при этом губной помады, а потом еще может попробовать, что я такое.
Она проводила нас в уютно обставленную гостиную, которая не смутила бы и потсдамского адвоката, и прошествовала к огромному подносу с напитками.
– Что будете пить, господа? У меня есть абсолютно все.
Беккер загоготал:
– Это уж точно.
Я натянуто улыбнулся. Беккер начинал меня откровенно раздражать. Я попросил налить мне шотландского виски; когда Ивона передавала мне стакан, ее холодные пальцы коснулись моих.
Она отхлебнула из своего стакана с таким видом, как будто глотала противное лекарство, и потянула меня к большому кожаному дивану. Беккер хихикнул и уселся в кресло около нас.
– А как поживает мой старый друг Артур Небе? – спросила она и, увидев мое удивление, добавила: – О да, Артур и я знаем друг друга много лет. С 1920 года, когда он начал работать в Крипо.