Берлинская рулетка
Шрифт:
«И в этот момент попался на глаза Грамарю, – удрученно подумал Градов. – А „крот“ тем временем уже покинул опасную зону и скрылся в неизвестном направлении».
– Дальше все понятно, герр Краузе. Вы засекли наших людей, попытались скрыться.
– Да, я признаю. – Краузе заметно побледнел. – Это выглядело глупо, но я сильно испугался.
– То, что вы живы, – исключительно заслуга советской контрразведки. Вы же не станете спорить с этим? Вас хотели убрать люди, давшие вам работу. Вы стали опасны для них. Хотя не понимаю, почему так вышло. Согласно вашим показаниям, вы практически ничего не знаете, кроме имен и примет людей, вас завербовавших, а также здания под британским флагом, где это происходило.
– Этого мало? – Краузе опустил голову и уперся глазами в пол.
Он не был дураком, невзирая на склад характера и полную непригодность для агентурной работы. Британцы решили соригинальничать, а получилось это у них совсем плохо.
– Да, я понимаю, что обязан вам жизнью. Готов сотрудничать, но ума не приложу, что могу для вас сделать.
Судя по всему, ничего. Герр Краузе превратился в отработанный материал. Выжать из него было нечего. Использовать против прежних хозяев – глупо. Обладатели документов на имена Швабе и Рихтерманн мертвы, их руководство скоро об этом узнает. Если это уже не произошло.
Майору было жалко этого человека. От безысходности тот подписался на авантюру. Дело не выгорело, вреда Советскому Союзу он не причинил. Но преступление имело место, а закон суров.
– Опишите место, где вы встретились с этим человеком.
– Это восточная часть рынка, там берлинцы продают ненужные вещи или обменивают их на продукты. Пожилой мужчина со шрамом под глазом сбывает старые люстры, электрические провода, трансформаторы. У него палатка, я еще подумал, что он живет на этом рынке. Слева сгоревший киоск. От него осталась кучка обугленных досок. Их никто не убирает, и в этой части рынка чувствуется запах.
Немец поскромничал. Ароматами гнили, разложения был окутан весь Берлин.
Хорошо, герр Краузе, мы вас поняли.
– Скажите… – Мужчина задрожал. – Что со мной будет? Я ведь не сделал ничего дурного. Вернее сказать, не успел.
– Признайтесь, герр Краузе, вы состояли в фольксштурме?
Мужчина понимал, что врать бессмысленно. Любая даже невинная ложь цвела пунцовыми пятнами на его физиономии.
– Да, нацисты забирали всех – рабочих, служащих, пенсионеров. Нам дали карабины с тремя обоймами и нарукавные повязки. Клянусь, я не участвовал в боях, не стрелял в ваших солдат. Нас было пятнадцать человек, мирные жители из нашего района. Нам было приказано оборонять баррикаду на Химмерштрассе. За нами присматривал фельдфебель… не помню его фамилии. Он был убит сразу, а мы разбежались, как только появились советские танки. Поймите, мы не собирались воевать, нас силой заставили. Скажите, что со мной будет?
– Из всех новостей, герр Краузе, я имею только одну хорошую, – заявил Градов. – Мы вас не расстреляем, поскольку не воюем с гражданским населением. Остальные новости только плохие. Обозримое будущее вы проведете в заключении. Далее посмотрим.
Грамарь и Романовский, посланные на Потсдамскую площадь, вернулись через час. Оба цвели, как клумба с георгинами.
– Держите, товарищ майор. – Олежка выложил на стол скомканный лист бумаги, грязный, отсыревший. – Особо разворачивать не стали, текст расплылся бы у нас в руках. Так, немного отогнули. Это точно оно, товарищ майор. Мирные граждане города Берлина немного охренели, когда мы всех разогнали и стали в грязи копаться. Каждый метр осмотрели возле того мужика со шрамом. Краузе не соврал, все было именно так. Записку под прилавком нашли, ее туда ногой кто-то отбросил, возможно, случайно. Перед этим по ней народ качественно потоптался.
Влад работал пинцетом и ножом, затаив дыхание разворачивал бумагу, как древнюю карту с пиратскими сокровищами. Промокший, порванный в нескольких местах листок лежал перед ним на столе. Он был вырван из офицерского блокнота, выдаваемого штабным работникам. У самого Градова имелся точно такой.
Размытые строчки плясали перед глазами. Половину текста невозможно было прочесть, все размылось. «Крот» использовал химический карандаш, писал печатными буквами.
Градов всматривался в каракули, видимо, выведенные левой рукой, чтобы нельзя было идентифицировать почерк.
В записке были указаны номера частей, стоящих в Берлине, их примерный состав, вооружение, районы расположения: Трептов, Панков, Вайсензе, Фридрихсхайн. Упоминалась охрана мостов через Шпрее, местонахождение казарм, столовых, адреса материальных складов в Лихтенберге и Копенике, арсеналов в округе Пренцлауэр-Берг, между улицами Бергхайн и Райнекштрассе. В конце послания была сделана приписка, сообщающая об отправке в Союз Двести пятьдесят четвертого стрелкового полка, о готовящемся возвращении на родину стрелковой бригады и зенитно-артиллерийского полка.
– Ничего себе, командир, – пробурчал капитан Нагорный и озадаченно почесал затылок. – Серьезный тип, хорошо информирован, значит, не последний человек при штабе. Вот сволочь какая. Не найдем мы его по этим каракулям. Посмотри, он каждую буковку выписывал, почерк менял. Эх, жалко, что нет у нас возможности снять отпечатки пальцев. Враз бы лазутчика вычислили.
– Жалко у пчелки, – заявил Градов. – А процедура дактилоскопии нашему ведомству недоступна. Непонятно, как с этой жеваной мочалки снимать отпечатки. Давайте по существу, товарищи офицеры. В нашем штабе обосновался «крот». Теперь мы это знаем наверняка. Это офицер. Совсем не обязательно, что он занимает высокое положение, просто имеет доступ к сведениям, составляющим военную тайну. Будем искать. Не смотрите на меня так жалобно. Я тоже не понимаю, какую цель преследуют союзники, собирая эти сведения.
– То есть наша разведка не подкачала, – удовлетворенно констатировал полковник Троицкий. – Что ты хочешь, Градов? Мы были союзниками, когда требовалось разбить Германию. Данная задача выполнена. Формально мы друзья, но теперь уже каждый решает свои задачи. Их цель – воспрепятствовать Советскому Союзу, наша – распространить свое влияние на Восточную и Центральную Европу. Ты план действий разработал, Градов? В курсе, что штаб стрелкового корпуса – весьма раздутая структура, и найти в ней «крота» задача та еще? Сведениями о дислокации и передвижении войск могут обладать порядка ста человек. Военная бюрократия, сам понимаешь. Потери мы понесли ужасные, но штаб уже укомплектован полностью, не прошло и трех недель. В войска бы такие пополнения! Давай рассуждать логически. Человек может использоваться втемную? Скажем, подложили империалисты ему бабу, влюбился, все такое. Вот она и тянет из него секреты.
– Думаю, нет, товарищ полковник. Этот человек действует осознанно, он сделал свой выбор. Не знаю, как на Беренштрассе, где мы не дождались лазутчика, но на Потсдамерплац явился лично «крот». Надо действовать методом исключения. Кто из штабных в этот день и час находился вне расположения части, и место его пребывания никто не может подтвердить? Этот вопрос надо прояснить со всей возможной тщательностью. «Крот» – мужчина. Он осторожен, не дурак, на рожон не лезет. Можем исключить всех высоких и низких. «Крот» общался с Краузе на немецком языке, во всяком случае, произнес без запинки, пусть и с акцентом, одну фразу. Он не мог ее подготовить заранее, поскольку не знал, что возникнет столь щекотливая ситуация.