Бермудский Треугольник
Шрифт:
— Как так? — воскликнули оба.
— А вот так! Послушайте, что записано в акте закладки лабораторных изделий, — И поправив свои циклопические очки, Сидор Нилович, начал читать. — …Помимо засушенного таракана, как вы справедливо отметили в отчёте, «Проблемы мира и социализма» была обильно присыпана перхотью… Ну, что, убедились?!
Герман с неприязнью посмотрел на товарища. Мочалин, придурковато улыбаясь, только развёл рукам:
— Ничего страшного! Сегодня же пойдём в гости и приступим к лечению!
— Никуда я с тобой не пойду! Лечись где хочешь! Хоть в Большом театре.
— Злой ты, Герка! Злой и нас, людей не любишь!
Однако, несмотря на скоротечную перепалку, уже через два часа оба слушателя тряслись в служебном автобусе, предвкушая новые романтические приключения предстоящего субботнего вечера.
Подарок
Надежда встретила друзей радушно. Герман вручил ей шампанское и роскошный торт «Прага», а Веничка, поцеловав руку, преподнёс три гвоздички в целлофане, повязанном шёлковой лентой.
— Ой, мальчики, какие вы молодцы! — защебетала Надя, приглашая их в гостиную.
— С наступающим! — хором пропели визитёры, после чего облачились в разношенные тапочки сорок пятого размера.
— Ого, Веничка, а супруг-то у неё бойцом был! — поделился своими впечатлениями Поскотин, зябко ёжась и косясь на вешалку, прибитую на уровне вытянутой руки.
— Да-а-а… уж! — неуверенно согласился товарищ.
В гостиной было светло и уютно. Большой восточный ковёр на стене находился в полной гармонии с небогатым мебельным гарнитуром напротив, однако несколько подавлял своим великолепием истёртый палас на полу. Заметив интерес гостей к символам домашнего уюта, Надежда поспешила с комментариями: «По весне урвала. Полдня в очереди стояла, спасибо, впереди какой-то старушке плохо стало. Так мне последний с витрины сняли. Ну как, нравится?» «Шикарный!» — в один голос отозвались молодые люди, после чего Мочалин поспешил за хозяйкой в кухню, а его друг продолжил изучение интерьера гостиной. Его взгляд упал на отдельно стоящий сервант, украшенный горкой столовой посуды под гжель и хрустальным набором вперемешку с деревянной россыпью под хохлому. Там же, рядом с наклеенным на картон Хемингуэем, покоился портрет сурового мужчины в массивной самодельной раме. Справа от него, гордо раскинув крылья, возвышался орёл из флуоресцентной пластмассы, а слева — пустой флакон из-под одеколона в форме «Олимпийского Мишки». Венчала экспозицию шеренга пустых алюминиевых банок «Кока-Колы», пива «Золотое кольцо» и ещё каких-то экзотических напитков. На створках серванта красовались переводная картинка с изображением «Супермена» в синем плаще и дюжина красных сердечек с надписями «I Love You!».
— Шикарно! — на всякий случай вновь произнёс гость, заметив возвращавшуюся хозяйку, и немного погодя более уверенно добавил, — Миленько тут у вас…
— Я так рада, что вам у нас нравится, — откликнулась счастливая Надежда, беря за руку смущённого Германа. — А это подарок от меня! — вдруг радостно пискнула она, лёгким усилием оборачивая его в сторону окна.
Поскотин вздрогнул. В глубине гостиной, небрежно облокотившись о подлокотник старого кресла, сидела женщина в ярко-оранжевых колготках, до предела короткой юбке и мохеровой розовой кофточке, которую украшал значок с изображением утёнка «Дональда Дака». Её поза напоминала дворовую кошку, греющуюся под солнцем на мусорном баке. Худыми обнажёнными по локоть руками она обнимала большого плюшевого мишку с оторванным глазом.
— Здрасьте! — испуганно поздоровался Герман со своим «подарком».
— Салют! — ответила худосочная дива, отбрасывая копну вьющихся волос.
— У вас красивые волосы, — брякнул гость первое, что пришло ему на ум.
— И это всё? — капризно вытянув губы, жеманно протянула незнакомка.
— Да нет… всё, как бы, нравится, — неуверенно ответил он, и, окончательно смутившись, представился, — Герман. Можно просто Гера.
— Натали? — ответила девушка, меняя местами скрещённые ноги, обутые в са?бо. Её кавалер сглотнул слюну и неуверенно попросился в туалет.
— Да Бога ради! — небрежно бросила Натали, освобождая из своих объятий искалеченного мишку.
Только тут растерявшийся Поскотин заметил, что у его «подарка», вроде как, отсутствует грудь. То есть, она, конечно, была, но эти еле заметные выпуклости могли с лёгкостью вместиться в ладонь первоклассника. Сделав это малообнадеживающее открытие, он неловко развернулся и, шлёпая тапками, вышел в коридор. Найдя дверь с латунным барельефом писающего мальчика, обладатель «подарка» поспешил за ней скрыться. Оглядывая стены туалета, гость обнаружил на них богатую экспозицию этикеток от вин и дорогих сигарет. Молодой человек долго стоял в протокольной позе, не смея осквернить торжественную тишину семейного вернисажа. Выждав положенное по регламенту время, он решительно вышел и нос к носу столкнулся с Мочалиным, несущим дымящееся блюдо в гостиную.
— Ну, как подарок? — подмигивая другу, поинтересовался Веничка.
— Да пошёл ты со своим подарком!..
— Что опять не так? Ольга с Надеждой специально для тебя подбирали. Всё, как просил. Даже грудь — по твоим стандартам. К тому же миниатюрная — в пупок дышать будет!
— Вот ты их за меня и благодари! — исполненный сарказма, сказал Герман и, не дожидаясь ответа, злобно зашипел, — Веня, гад, немедленно уноси подарок, пока я…
— Опять не угодил! — прервал его друг, притворно вздыхая, и, не дожидаясь новых обвинений, направился в комнату, где, водрузив блюдо на стол, по-хозяйски включил магнитофон с записями лучших песен уходящего года.
Оправившийся от шока Поскотин уже чувствовал себя вполне уверенно. Он сделал комплимент хозяйке, погладил большую пушистую кошку, лежащую на кресле с вышитой ажурной накидкой, после чего небрежно присел рядом со своим «подарком». Девушка, покачивая тонкими ножками, глядела в чёрно-белый телевизор, на экране которого скакали индийские актёры, тряся бёдрами и порывисто вскидывая вверх руки под льющуюся из магнитофона песню Софии Ротару.
— Нравится? — галантно поинтересовался ухажёр.
— Обожаю!
— Кого? Ротару?
— Нет, Митхуна Чакроборти!
— Я тоже! — соврал Герман, не желая прерывать светскую беседу.
— А вы смотрели его «Мелодию любви»?
— Как же, конечно! — радостно поддержал пустую болтовню «почитатель» Болливуда и для убедительности добавил, — Давайте включим звук, сейчас будет моя любимая сцена!
Старый телевизор захрипел, наливаясь звуком, и гофрированный голос главного героя зашёлся в страстном диалоге:
— Мама, сегодня у меня знаменательный день, благослови меня! — сообщил дребезжащий динамик, озвучивая чернявого субъекта, протягивающего руки к старухе, утопающей в индийском наряде.
— Пой, Джимми, пой, как учил тебя отец, — душой! — со слезами на глазах заломив руки прошипела старуха.
Герман тяжело, но искренне вздыхает. Натали с блестящими он слёз глазами поворачивается к нему, отчего её оранжевые колготы подёргиваются многочисленными складками. Её кавалера вот-вот стошнит. На помощь приходит суетящийся рядом друг.
— Говорят, Баббар Субхаш собирается снять вторую часть «Танцора диско».
— Не может быть! — в унисон взрывается парочка у телевизора.