Берова тропа
Шрифт:
— А в постели — чудище лесное, — подхватил развеселившийся Ольг, поняв, что Дженна рассказывает не про него.
— Именно. Вот ты, мужчина и будущий князь, как бы выбрал?
— Ну… сложно, — признал мор. — Спать с чудищем — приятного мало. Но и когда люли будут пальцем тыкать, тоже неправильно. Жена — она ж мужа должна украшать. Тем более, княгиня. Или там царевишна. Ей гостей привечать, милостыню подавать, нищих кормить, суды вершить. Старуху, да еще и ведьму, никто не примет. Но и на ночь ее в горнице запирать
И засмеялся грустно, зубами белыми сверкая. Он вот — сбежал. Дурак и трус потому что.
— Вот и царевич загрустил, — кивнула ханша понятливо. — Думал, думал, потом понял, что и так ему плохо, и так не по нраву, да и сказал: выбирай сама, любимая. Пусть будет так, как ты хочешь. Ты взрослая совершеннолетняя женщина, без меня прекрасно много лет жила и теперь проживешь, своя голова на плечах есть. Вот и решай — не мне тобой командовать. Хочешь — будь старухой. Хочешь — красавицей. Я тебя любой приму.
— Охренеть, — прокомментировал изумленный Ольг.
— Ага. И оборотилась в тот момент ведьма красной девицей, и сказала царевичу: “За то, что ты мне выбор дал и принял меня такой, какая я есть, буду я всегда красивой, пока ты меня любишь”. Вот так. Потому что женщины хотят, чтобы их любили и в то же время не неволили и ни к чему не принуждали.
Ольг захлопал глазами, весь покраснев. Такого поворота истории он не ожидал. Зато — вдруг понял, что ему нужно делать. Вскочил, кинув растерявшейся Дженне:
— Спасибо, я все понял! Спасибо!
— Куда же ты, а Баяра дождаться?
— Потом! Некогда! Приеду скоро с женой — вот и поговорим!
И помчался коня седлать. Быстрее, быстрее, только бы не опоздать! Только бы Марика дождалась, не натворила глупостей! Ведьма его… любимая!
Глава 18. Хьонны
Марика стояла посреди улицы, беспомощно оглядываясь и теребя край черной вдовьей шали. Как глупо все вышло!
Самое смешное, она нисколько не злилась на Никитку. Она понимала его поступок: еще бы, какая-то старуха околдовала юного княжича, заставила его поверить в небылицы, возможно, даже совратила. Что дальше? Княжич свихнется? А может, он уже?..
Этого стоило ожидать, удивительно, что сам Ольг ей поверил, не выгнал прочь, а наоборот, пообещал помочь. Наверное, Марика сама бы себе не поверила на его месте.
Однако стоять без движения было холодно, да еще с неба крупными хлопьями пошел снег. В лесу она бы ему обрадовалась, но теперь, ежась и ворча, побрела вниз по улице — куда глаза глядят. У нее не было ни денег, ни смены одежды, ни даже привычной сумки с травами. Что делать? Просить милостыню или искать простую грязную работу?
Внезапная мысль, пришедшая ей в голову, дала надежду. Она пойдет к хьоннам, может быть, они ее приютят на несколько дней, пока ведьма что-нибудь не придумает. Даже если погонят прочь — спросить не помешает, потому как выбора-то особого все равно нет. Не стоять же столбом посреди улицы!
До пристани Марика дошла быстро. В последние дни у нее совсем не болели ноги и спина, да и зрение, казалось, стало острее. Кнорр она разглядела издалека, радуясь, что северяне никуда не уплыли. Про эту возможность она не успела подумать, оно и к лучшему, не успела переволноваться и начать придумывать всякие ужасти.
Корабль хьоннов мирно покачивался у пристани, деревянные сходни были убраны. Марика в растерянности топталась на мокрых от растаявшего снега мостках, прикидывая, покричать ли ей — или просто подождать, пока ее кто-то заметит? Решилась было кричать, подняла уже руки к лицу, но на палубе кнорра появилась женщина:
— Эй, ты кто? Чего нужно?
— Я Грома ищу, — ответила громко Марика.
— Нет его, он уехал дня на три. А чего хотела?
Терять Марике было уже нечего, и она призналась честно:
— Мне жить негде. Вот, думала, что Гром поможет.
— А ты наглая! — с явным восхищением в голосе протянула светловолосая девица и кивнула: — Погоди, я сейчас доску тебе кину, поднимайся. А справишься ли, мать?
Ах да, Марика в очередной раз забыла, что она уже старая, чтобы бегать по скользким доскам и шатающимся палубам. А девица уже кинула узенькую хлипкую дощечку, при одном только взгляде на которую у ведьмы закружилась голова. Пожалуй, ей не так уж и нужно на корабль.
— Не волнуйся, матушка, я пособлю! — громовым голосом крикнула северянка, узрев ее растерянность. — Стой где стоишь!
И не успела ведьма пикнуть, как светлокосая воительница птицей слетела на причал, подхватила “старушку” на руки и быстренько вернулась на свое судно. Марика даже не взвизгнула, а потом было уже неловко.
Вопреки ее опасениям, держать равновесие на покачивающейся палубе было не так уж и сложно.
— Пошли вниз, все расскажешь, — сурово приказала девушка. — Меня, кстати, Гуниллой зовут.
— Ты бы именем своим не разбрасывалась, — привычно проворчала ведьма. — Мало ли кто недобрый проклятье наведет на тебя.
— А я в проклятья не верю, — легкомысленно ответила молодая совсем девушка, что выше Марики на голову, а шире раза в три. — Пусть кто попробует, я ему кулаком в нос…
Невольно ведьма позавидовала ее юношескому задору. Вот бы Зимогору тоже… в нос. Или хотя бы сковородой по затылку! Дак ведь испужалась, дура, убежала в соплях и слезах. А была бы посмелее, так и не было бы, чай, проклятья-то. Хотя… Зимогор силен был ее в ящерицу превратить или жабу. Может, и хорошо, что драться не полезла.