Берс в ребро
Шрифт:
— Ой, да брось, — досадливо поморщился я. — Это лишь понты одни с ее стороны были…
— Пон…что? — смешно захлопала ресничками Василиса.
—…Сейчас реальной силы у мамаши нету, — продолжил я, отмахнувшись. — Я это знаю. И она знает, что я это знаю. Марку, просто, перед челядью своей пыталась удержать, вот и подняла хай на ровном месте.
— Чудные слова какие у вас, барин. Марка, челядь, хай — что это?
— Да забей!.. Ну давай, рассказывай уже все, что знаешь.
— После вашего исчезновения, барин, — (я неоднократно просил Василису называть меня просто по имени: Денисом или Дэном, но упертая девица ни в какую не желала отказываться от вбитого ей с младенчества стиля общения к хозяйскому сыну, и, по-прежнему, именовала меня исключительно «барином») — месяц у нас все было
— А Демьян, значит, внизу у частокола сгинул… — выделил я из услышанного самый важный для меня момент.
Потому как этот местный воевода, как и я теперь, тоже находился на шестом уровне развития, и параметры его, учитывая солидный возраст дядьки, наверняка, были уж точно не ниже моих. Однако прорвавшиеся в село твари изнанки схарчили этого далеко неслабого воина. Значит, и на меня среди разбежавшихся по окружающим просторам кровожадных выходцев из Изнанки управа найдется.
Да чего тут далеко-то ходить. Взять хотя бы, для примера, того же стража локации. На самом деле мне ведь чертовски повезло, что злот отнесся к моей атаке наплевательски, если б эта броне-жаба выбрала своей первоочередной целью меня, а не удирающего Заразу…
— Барин! Что с тобой, барин?! — испугавшись моего отсутствующего взгляда, Василиса стала энергично трясти меня за плечи.
Вернувшись мгновенно от мрачных думок в солнечную реальность (действительно, кстати, солнечную, потому как выкатившееся наконец из-за горизонта солнце залило золотым светом всю нашу огромную кровать через распахнутое окно) я обнаружил перед глазами призывно скачущие девичьи груди, ну и разумеется не устоял перед соблазном тут же заграбастать их разбушевавшуюся хозяйку и повалить рядом на спину.
Василиса даже пискнуть не успела, как я уже подмял ее под себя.
— Барин, вы… Ох!
— Что-то не так?
— Нет… То есть, да… То есть… Ах! Умоляю, только не останавливайтесь!
— Как скажешь, красотка.
— О-оо, барин!..
Еще примерно через четверть часа весьма довольные солнечным утром и друг другом, мы по обоюдному согласию дружно подорвались с кровати, оделись (не нужный пока из-за солнечной погоды плащ в свернутом виде я упаковал в нечто на подобие вещевого мешка, в котором Василиса вчера притащила миски из подвала, и закрепил его за спиной на манер рюкзака) и отправились проведать обитателей подземелья,
Однако нашим «наполеоновским» планам не суждено, увы, было сбыться. Когда спускались по лестнице (несмотря на день на дворе, в густом мраке по-прежнему закупоренного дома я снова подсвечивал Василисе путь масляной лампой), через перекошенную входную дверь со двора донесся призывный трубный рев пита. По тревожным интонациям которого я догадался, что Зараза встрял там в какую-то очередную передрягу и звал теперь меня на помощь.
Вручив лампу перепуганный зловещим «трубным» звуком спутнице, я приказал Василисе самостоятельно спускаться в подвал (благо, гвоздь, отпирающий ход туда, я ей вчера показал, и повернуть его в нужное сторону хватит сил даже у хрупкой девушки) и ждать там, под охраной Тверда и отроков, моего возвращения.
Сам же я, со всех ног, бросился на подмогу надрывающемуся питомцу, материализуя в руке топор еще в холле, за пару скачков до выхода наружу.
Глава 33
Глава 33
— Блин, Зараза! Вот и нафига так надо было делать? — я сурово взирал на своего бегемотоподобного питомца, который, потупив взор, виновато ковырялся правым передним копытом в кровавых ошметках раздавленных только что гончих. — Зачем меня от дел оторвал, раз сам уже все тут в одно рыло замечательно порешал?..
Устроенная минутой ранее рогатым прохиндеем тревога оказалась буффонадой чистой воды. Вообразите, я, весь такой озабоченный судьбой угодившего в переделку пита, выскакиваю, значится, на крыльцо, с уже занесенным для броска топором, и наблюдаю, как рвущий глотку в отчаянном реве грома-бык спокойно стряхивает с рогов на травку пару бьющихся в агонии матерых гончих.
Направленный мною тут же на умирающих тварей изнанки пристальный взор подтвердил невероятный факт победы пита в одиночку над равными по силам врагами, потому как оба нашпиленных Заразой на рога монстра оказались на сходной с ним стадии развития вожака… Уж не знаю что тому поспособствовало (возможно, поглощенная питом в немереном количестве накануне плоть злота стадии короля), но за ночь мой Зараза из неповоротливого увальня превратился, похоже, в весьма подвижного зверя.
— Хорошо, конечно, что так ловко вожаков на рога наматывать ты научился… — вдохновленный моей похвалой Зараза тут же взметнул озорные бусины глаз от земли и гордо проревел мне в лицо че-то типа: да я еще и не такие фокусы теперь могу, начальник!
— Плохо, что героем несокрушимым себя после этого возомнил… — метнувшись вперед, я обухом топора от души приложил по рогу не успевшего увернуться пита. И потрясенный моим коварным ударом грома-бык, зашатавшись, едва не рухнул на останки поверженных врагов.
— Это, чтоб впредь не показушничал, а звал меня строго по делу, –отчитал я насупившегося питомца. — Эх, Зараза… твой хозяин, в кой-то веки раз, с девушкой позавтракать собирался. И тут ты, с ревом своим беспонтовым…
Зараза фыркнул и, стрельнув языком, оставил мутный слюнявый след на моих новеньких блестящих сапогах.
— Да, Зараза, блин! Че за манера: по-собачьи подлизываться?! — возмутился я. — Ладно, считай прогиб засчитан… В дом пока что возвращаться мне не с руки. Пошли, что ли, тогда глянем: че там от села нашего внизу осталось. Заодно и обстановку в округе разведаем.
Чутко уловив перемену моего настроения, верный пит мгновенно припал на передние колени, позволяя мне поскорее забраться на его широкую спину, и, как только я там устроился, по натоптанной тропинке меж деревьев «оседланный» Зараза бодро затрусил вглубь сада.
Оказавшись на «втором этаже» среди нагромождения зарослей из веток яблонь, груш и прочих садовых деревьев, я по дороге стал невольным сборщиком урожая, больше, разумеется, сшибая спелые плоды на землю своим телом. Но с десяток груш и яблок мне удалось-таки сорвать в этой суматошной неразберихе целенаправленно — эти трофеи я сберег от падения, спрятав за пазуху, отчего моя слегонца растрепавшаяся из-за встречных веток сорочка еще и вспучилась на животе «грыжей» из фруктов, которые я с удовольствием стал грызть во время последовавшего сразу после деревьев острожного спуска пита по достаточно крутому откосу.