Берсерк
Шрифт:
— О-о-о, дело совсем небольшое, — в беседу вмешался Хакон, — нужно всего лишь пойти к Серой Шкуре и сказать, что я, Хакон-ярл, его старинный враг, лежу при смерти и выживаю из ума, а конунг данов в знак уважения и примирения зовет своего воспитанника Хараль-да Серую Шкуру в гости и хочет отдать ему в лен те земли в Дании, коими раньше владели Серая Шкура и его братья.
— А не лучше ли с подобным поручением направить мирный торговый корабль? — не сдавался отец. — Серая Шкура может не поверить мне.
— Разве можно доверять торговцам?
— А разве пристало лгать воину?
Что-то зашуршало. Неожиданно
Дымоход закрыли, и я вновь подобрался поближе.
— Я согласен, — ответил кому-то отец. Неужели он решился отправиться в Норвегию и солгать Серой Шкуре?! Но почему? Может, ему пообещали очень хорошую плату?
Хлопнула входная дверь, и из избы вышел Орм, но я не спустился и правильно сделал, поскольку в доме послышался сдавленный смех.
— Ха-ха-ха! — пискляво надрывался Хакон-ярл. — Орм — хитрая бестия, а поверил! Он приведет Серую Шкуру! Клянусь Тором, приведет прямо в наши руки!
— Я все же опасаюсь, Хакон, — негромко прервал его веселье конунг датчан. — Людям не понравится, что я предал своего воспитанника. Когда Серая Шкура был мальчиком, он сидел на моих коленях…
— Глупости! — Хакон перестал смеяться. — Или ты передумал и решил поделить державу? Может, хочешь посеять раздор на своей земле и пролить кровь родича? А убийство Серой Шкуры… Что ж, это неприятно, но датчане скажут, что лучше было убить своего норвежского воспитанника, чем датского племянника!
Они еще долго спорили, но мне было уже не до них. Значит, все, что говорилось о мире, — обыкновенная ложь? Хитро! Слухи всегда долетают быстрее любого гонца, и сначала до Серой Шкуры дойдут слухи о том, что конунг датчан пожелал примирения, а потом появится Орм и все подтвердит. Серая Шкура придет в Данию и здесь найдет смерть от рук своих заклятых врагов — ярла Хакона и Золотого Харальда! А те поделят Норвегию. Когда Золотой получит норвежские земли, он перестанет требовать у дядьки раздела Датской державы.
Я кубарем скатился с крыши и, не обращая внимания на дружеские приветствия знакомых, отправился к драккару. Отца следовало предупредить!
— Согласно сагам, Харальд Серая Шкура воспитывался в Дании У Харальда Синезубого.
.. Я нашел его на берегу возле костра. Судя по сосредоточенному взгляду, он еще ничего не успел сказать хирдманнам.
— Орм! — окликнул я. — Нужно поговорить! Он поднялся, отряхнул штаны от налипшего на них мусора и подошел.
— Я все знаю, — без предисловий начал я. — Все слышал.
— Хорошо. — Орм даже не спросил, откуда слышал, просто признал это как нечто давно ведомое.
— Они солгали тебе. Они затеяли ловушку для Харальда Серой Шкуры.
— Я знаю. — Он даже глазом не моргнул.
— И ты все равно согласен лгать конунгу норвежцев?
— Это самое разумное, что я могу сделать.
— Но как… — Я не находил слов. Сила и мужество — вот главные достоинства любого викинга! Ложь чужда нам — она удел слабых бондов! Орм все понял по моим глазам.
— Послушай меня и подумай, — сказал он. — Чем мы обязаны Серой Шкуре? Ничем. А если Золотой Харальд станет конунгом в Норвегии, как ты думаешь, отблагодарит ли он нас за помощь? Так не лучше ли иметь влиятельного друга, чем не иметь никого? И еще — Серая Шкура стар, и у него лишь один сын от наложницы. Как бы там ни было, его век подходит к концу. Мы лишь немного поторопим его.
— Но ложь?..
— Вспомни богов. Разве им не доводилось лгать ради выгоды? Мы, берсерки, — их излюбленные потомки, так почему же мы должны гнушаться того, чего не гнушались даже они?
Мне нечего было возразить. Отец говорил верно.
— Ты все понял, а теперь пора понять остальным. Люди должны быть готовы. — Отец направился к костру, и тут я вспомнил слова Ульфа: «Рядом с тобой был враг». Этот тайный злодей прятался в нашем хирде! Он узнает правду и продаст нас Серой Шкуре!
— Стой!
Орм остановился. Я догнал его и горячо зашептал:
— Не говори им правды, отец. Ульф подозревал, что в хирде есть тайный враг, да и Серая Шкура быстрее поверит твоим словам, если все наши воины будут убеждены, что мы пришли без злого умысла. Орм задумался:
— Может, ты и прав. Но враг в хирде? Я знаю всех своих людей и верю им. — Он покачал головой. — Однако старый колдун глядел в человеческие души. Ты уверен, что он подозревал кого-то из хирда?
— Да, — кивнул я. — Ульф сказал, что этот человек плыл на «Акуле» и был близко ко мне. Орм помрачнел.
— Тогда будь по-твоему, — решил он наконец. — Никто в хирде не узнает правды. Только ты и я…
Ранней весной в проливе Скаттегат, который отделяет Данию от Норвегии, беснуются ветры. Три дня мы дожидались затишья, а дождавшись, налегли на весла и вскоре увидели по правому борту норвежские скалы.
Харальд Серая Шкура встретил нас в Хардангре [53] , на берегу. Он показался мне старым и усталым. Его шея была опоясана морщинами, а на голове виднелись большие серо-желтые залысины. Вместе с ним на пристань пришла его мать Гуннхильд. Все дети Гуннхильд рано или поздно становились конунгами, поэтому ее так и назвали — Мать Конунгов. Она стояла чуть позади своего рано постаревшего сына, и единственным, что еще жило на ее узком высохшем лице, были подозрительные темные глазки. В длинном, до пят плаще, со сложенными на животе руками, она напоминала ласку — неприметного хищного зверька с коварным умом и злобным нравом.
53
Один из городов на побережье Норвегии.
— Вы пришли с миром от конунга данов? — хрипло поинтересовался Серая Шкура. Как я и думал, слухи обогнали даже наш быстрый драккар. Орм спрыгнул на землю и кивнул Трору с Бьерном. Они выволокли на берег увязанную узлом шкуру и развернули ее у ног конунга. На солнце засияли дорогие ожерелья, подвески, диковинная посуда и шитые серебром ткани. Серая Шкуpa упрямо нахмурился, но заблестевшие глаза выдали его радость. «Люди болтают, будто он так скуп, что закапывает все свои сокровища в землю», — негромко шепнул Варин. Я поморщился, но не возразил. Конунг норвежцев был похож на скупца…