Берсерк
Шрифт:
Я обрадованно вскрикнула. Как же раньше не догадалась! Это наверняка Тюрк! Он же говорил, что умеет лечить. Но как меня ранили, кто? Вспомнилась нога в кожаном сапоге и закрепленный на нем острый шип. Жаль, что мне не удалось разглядеть этого берсерка. Он стал бы еще одним из моих врагов.
Полог раздвинулся, и в шатер вошел скрюченный худой человек в дорожном плаще.
— Вот он. Знахарь, — шепнул Болеслав.
— Тюрк! — окликнула я.
Грек скинул капюшон, мелкими шажками подбежал ко мне и радостно облапил мое лицо дрожащими ладонями.
— Я
— Само собой, знал. Ведь это ты лечил меня… Тюрк замотал головой, опасливо оглянулся и понизил голос:
— Я тут ни при чем. Ты должна была умереть, я лишь боялся говорить об этом Али-конунгу. А прошлой ночью ты вдруг перестала метаться и жар спал. И рана… Я никогда еще не видел, чтоб такие глубокие раны так быстро затягивались. Я не знаю, кто тебя спас-Хотелось бы посмеяться над его словами, но он говорил правду. Я поняла, что должна была умереть в то мгновение, когда шип берсерка вонзился в мою шею… Неужели меня спас Баюн? Нет, невозможно! Белый ствол березы сидящий возле нее шилыхан — всего лишь видение… Я подняла руку и дернула Тюрка за полу:
— Скажи, ты видел битву? Он закивал.
— А того, кто ранил меня?
Он съежился еще больше и опять кивнул. В его ерных глазах заметался ужас.
— Ты знаешь его?
— Это Хаки, — выдавил грек. — Хаки Волк. Я служил ему. Тогда он был совсем молод, очень тяжело болел и тоже был излечен богами.
Хаки, Хаки, Хаки… Сама судьба свела нас на этом Валу! Ну почему я не смогла ответить на его удар?! Почему не сумела отправить его к марам?!
— Он еще жив?
— Да. — Грек немного осмелел и заговорил громче: — Он никогда не умрет. Он не такой, как прочие берсерки. Он настоящий…
— Что значит «настоящий»? Грек сморгнул:
— Он настоящий потомок бога Одина. Он бессмертен. Чушь! Нелепица! Глупый страх раба перед госпо диком… Я покажу этому потомку бога, какова смерть! Я размажу его, разрублю на тысячу кусков, как разрубила Убийцу Бьерна!
Я села и зашарила вокруг. Шею и плечо задергала боль. Тюрк отшатнулся:
—Что ты делаешь.
— Хочу вновь пойти на Вал, — не колеблясь, заявила Я. Грек покачал головой, а Болеслав коротко хмыкнул.
— Ты не сможешь. Мы уже в Сле, далеко от Вала. Оттон проиграл сражение, потерял много воинов и понял, что Вал не взять. Теперь его войско село на корабли и пошло к Йотланду, — опуская голову, признался грек. — На берегу остались лишь ученые люди и раненые. Гонцы говорят, будто Синезубый тоже отправился к Йотланду и там будет новая битва.
— Я поеду туда!
— Все корабли ушли… Тебе не на чем ехать. И еще. Лазутчики утверждают, будто берсерки и Хакон-ярл бросили Синезубого и теперь ждут попутного ветра где-то в Лима-фьорде, далеко от места предстоящей битвы.
Проклятие! Почему я не могу нагнать своих врагов?! Этого омерзительного мальчишку Хаки?! Уж лучше бы мне погибнуть!
Паук вцепился в сердце, и мои руки сами рванулись к ране. Один удар,
— Погоди! — Тонкие пальцы Тюрка поймали мои запястья, а губы приблизились к уху. — Погоди. Не спеши. Я найду наших врагов… Верь мне!
Я уронила руки. Что ж, может, грек и прав. Нужно быть терпеливее. Старик слепец ждал своей мести много-много лет и все же дождался. Сколько мук за эти годы испытала его душа? Уж верно, больше, чем моя…
Рассказывает Хаки
Я решил принять предложение Хакона и пошел с ним. Возле Вала ярл разделил своих людей.
— Твой хирд останется в лагере, — сказал он, и я не стал возражать. Зачем терять воинов в первом же сражении, если впереди столько боев? Главные почести достанутся лишь тем, кто выживет.
Мой хирд поставил шатры в миле от Вала. Рядом расположились еще несколько сотен из хирда Хакона.Мы простояли всего два дня, а затем войско Отто-кей-сара пошло на приступ. Из восьми сотен воинов Хакон отправил на Вал шесть. С ними ушел и мой брат. Я не ждал его возвращения. Арм поправился и уже мог держать меч, но по-прежнему не годился для настоящего сражения. Однако ему повезло.
Я как раз приторачивал к своему сапогу железный щип и пытался закрепить его на пятке, когда в лагерь вернулся мой братец…
— Что, Хаки? — присаживаясь к костру, ехидно засипел он. Сачала я удивился его голосу, а потом вспомнил, что во время первого похода я сипел точно так же — глотка не выдерживала долгого и громкого крика.
— Сидишь и играешь в веревочки, пока другие защищают твою спину? — продолжал Арм. — А твои хваленые берсерки… — Он окинул взглядом моих воинов. — Они больше похожи на сонных мух, чем на детей Одина!
Я наконец-то закрепил шип и, проверяя прочность завязок, постучал ногой о землю.
— Что ты молчишь?! — возмутился Арм.
— А о чем с тобой говорить? — ответил я. Братец обиделся и перекинулся на Трора. Черного было легко разозлить, и Арм знал это. Ему даже не пришлось стараться. После короткой перепалки Трор встал и решительно направился ко мне.
— Почему мы не идем в бой?! Люди болтают… — начал он, но я перебил:
— А какое мне дело до людей? Пусть болтают. Черный рассердился:
— Как ты не понимаешь?! Мы же стали посмешищем!
Он не договорил и ударил ногой большой чан, над костром. Чан сорвался, отлетел к шатру и угодил в спину ничего не подозревающего Скола. Кормщик только покачал головой и отвернулся. Я приобнял Черного за плечи:
— Вспомни-ка малолеток, которые остались в Море Среди Земель…
— При чем тут они? — горячился Трор.
— А при том, что нынче ты повторяешь их речи.
Черный осекся, задумался и махнул рукой:
— Ладно, Хаки. Что бы ни случилось, первый позор будет твой!