Шрифт:
Глава 1
— Демидов, ты совсем дебил, что ли? Ты понимаешь, что так его убить мог? Или думаешь, что и тогда бы тебя папочка вытащил из этого дерьма? Ну, так я уверяю тебя, что за убийство дворянина даже он отмазать бы тебя не смог, а так как четырнадцать тебе уже есть, то светило бы тебе лет двадцать тюрьмы! Правда, здорово? — откуда-то издалека доносился до меня гневный девчоночий голос. Голова раскалывалась так, что у меня не было ни малейшего желания открывать глаза, так как я прекрасно понимал, какая вспышка боли за этим последует.
— Да ладно тебе, Лиз, успокойся уже. Видно же, что он дышит. Ничего страшного с этим клоуном не произошло. Сам виноват, не успел у меня с дороги убраться, вот и пришлось полетать немного, — заржал какой-то подросток, судя по голосу.
— Смотри, вот узнает его отец, так как бы тебе самому не пришлось откуда-нибудь полетать, — строго произнесла девочка, а я понял, что надо бы уже подать признаки жизни.
Я нехотя разлепил глаза, тут же прищурился из-за яркого солнечного света, из-за которого у меня тут же выступили слёзы, немного проморгался, закрыл на пару секунд, и открыл ещё раз. Над головой нависало голубое небо без единого облачка, чуть в стороне виднелись кроны каких-то деревьев, видимо, берёз. Я лежал на асфальте, рядом со ступеньками, поднимающимися к четырёхэтажному кирпичному зданию.
— Во, смотри. Пришёл в себя твой Гончаров. Ну, всё тогда, я пошёл. Дальше вы сами, — произнёс всё тот же мальчишеский голос, но мне пока было не до него. Я находился в тихом шоке, близком помешательству.
Но мне простительно. Я вдруг осознал, что не знаю, кто я вообще такой? Да хотя бы как меня зовут? Откуда-то я знал, что это неправильно, и так быть не должно. Может, это из-за падения произошло? Кажется, это называют амнезией. Удивительно, что это слово откуда-то всплыло в моей памяти. Может, не всё так плохо, и рано или поздно я и остальное вспомню?
— Миша, ты в порядке? — прощебетал тут совсем рядом всё тот же девичий голосок, и надо мной склонилась с встревоженным выражением лица симпатичная девочка, или, правильнее, наверное, будет сказать, девушка. Было ей на вид лет четырнадцать — шестнадцать. В этом возрасте у девочек точнее сложно сказать. Они начинают взрослеть прямо на глазах, с большим отрывом опережая своих сверстников мальчишек, и девушке, которой ты на вид готов дать лет семнадцать, вполне могло оказаться на самом деле четырнадцать, — как-то по-стариковски подумалось мне, и я тут же озадачился вопросом, откуда я это мог знать?
Виски заболели ещё сильнее, а затылок вообще вдруг ожгло такой болью, что я невольно застонал, и дотронулся до него рукой, ощутил под ней что-то влажное, и поднёс руку к глазам. Кровь. Ну, конечно. Ничего удивительного. Если я откуда-то упал, то так, наверное, и должно было быть.
— Боже мой, да у тебя кровь! — испуганно ахнула рядом девушка, глядя на меня расширенными от ужаса голубыми глазищами, нервно убрав за ухо трясущейся рукой светлый локон, — Тебе надо срочно в медпункт! Ты сможешь встать? Я помогу тебе дойти.
— Попробую… — тихо произнёс я, и стал потихоньку вставать. Голова тут же закружилась, к горлу подкатила тошнота, и меня повело в сторону, но девушка тут же подхватила меня под руку, не дав мне упасть.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил я, стараясь не налегать на неё, и делая осторожный шаг к ступенькам, — Как зовут мою спасительницу?
— Ты что, не помнишь, как меня зовут? — она аж замерла на месте, из-за чего меня опять чуть не повело в сторону.
— К огромному моему сожалению, нет. Честно говоря, я вообще ничего не помню, — не стал скрывать я своё печальное положение, — Я слышал, что вы называли меня Михаилом, а тот парень говорил, что я Гончаров. То есть я — Михаил Гончаров, и больше о себе я ничего не помню. Увы!
— Понятно. Надо срочно показать тебя Лидии Степановне! — строго скомандовала, продолжив меня вести, — Меня зовут Елизавета Иванова, но ты меня можешь называть просто Лиза. И почему, интересно, молчит твой виртумм? Он уже давно должен орать вовсю, и вызывать скорую! Да и кровотечение должен был остановить. Ну-ка, дай глянуть, — она остановилась прямо посередине лестницы, и вдруг взяла меня за руку.
— Всё ясно. Сдох, — резюмировала она до того, как я спросил, что вообще происходит, разглядывая браслет на моей левой руке, на который я до этого не обратил внимания. Подумаешь, серая полоска на руке, пусть и довольно широкая.
— Но как это возможно? — озадаченно глянула она на меня, — У тебя же самая навороченная модель! С пожизненной гарантией! Самозаряжающаяся и защищённая от почти любого физического урона! Этого же вообще не может быть! — обиженно уставилась она на меня, как будто подозревая, что я её разыгрываю. Мне ничего не оставалось, как просто пожать плечами. Тем более, что я вообще не понимал, о чём она говорила. Нет, я понял, что эта штука как-то следит за моим здоровьем, и это даже меня не удивило. Было у меня ощущение, что я когда-то слышал о таком или чём-то подобном, но не более. Самозаряжающееся? Как это вообще возможно?
— Что такое виртумм? — решил уточнить я, просто для того, чтобы прервать затянувшееся молчание. Наверху толпились дети разных возрастов, и пялились на нас, что заставляло меня чувствовать себя как-то неловко.
— Точно… Я и забыла, что ты ничего не помнишь, — выдохнула она, и мы продолжили восхождение, — Виртумм — это виртуальный магический медик. Он круглосуточно отслеживает состояние здоровья пациента. В случае, если ему что-то угрожает, вызывает скорую, и оказывает первую медицинскую помощь. Как-то так, если в общих словах. На самом деле, функций у него очень много, но подробней сам потом узнаешь.
— А почему — виртуальный? — всё же решил уточнить я, весьма смутно понимая, как могут вообще сочетаться такие слова, как «виртуальный» и «магический».
— Ну, во-первых, потому, что он создан на стыке технологий и магии, а во-вторых, он взаимодействует с миром через Паутину, — как само собой разумеющееся пояснила мне девушка.
К этому моменту мы, наконец, добрались до двери и, не обращая внимания на глазеющих на нас детей, зашли внутрь.
— Лизок, ты опять возишься с этим придурошным? Тебе не надоело? Смотри, так ведь совсем скоро без друзей останешься, — преградил нам вдруг путь какой-то тощий тип со слащавой ухмылкой.