Берсеркер (др. перевод)
Шрифт:
На лицо набежала тень:
— Я... я не знаю.
Внезапно у дверей лазарета поднялась какая-то суматоха; главнокомандующий Карлсен протиснулся мимо протестующих докторов в зону карантина. Остановился Карлсен только рядом с Митчем, но смотрел не на него.
— Крис! — сказал он девушке. — Слава богу! — У него на глазах стояли слезы.
Леди Кристина де Дульсин обратила взгляд с Митча на Иоганна Карлсена и завизжала от невыразимого ужаса.
— Итак, капитан, поведайте мне, как вы
Митч начал свой рассказ. Они сидели с Карлсеном один на один в его кабинете рядом с мостиком флагмана, смахивающем на монашескую келью. Бой окончился, берсеркер превратился в изувеченный, безвредный остов. Больше ни одного пленного в нем не обнаружили.
— Они собирались отправить ее ко мне, — промолвил Карлсен, устремив взор в пространство, когда Митч окончил свой рассказ. — Мы атаковали до того, как он успел запустить шлюпку в нашу сторону. Он держал ее подальше от боя и все-таки послал ко мне.
Митч не отозвался ни словом.
Взгляд покрасневших глаз Карлсена был прикован к нему.
— Поэт, ей сделали промывание мозгов. Это можно сделать довольно радикально, если воспользоваться естественными склонностями индивидуума. Полагаю, она никогда не питала ко мне особых чувств. Она согласилась на брак по политическим соображениям... она кричит, даже если доктор просто-напросто упоминает мое имя. Говорят, не исключено, что с ней делали что-то жуткое человекообразные машины, которым было придано сходство со мной. Других людей она более-менее терпит. Но оставаться наедине она хочет только с вами, нуждается она в вас.
— Она и вправду плакала, когда я ушел, но... почему я?
— Естественная тенденция, видите ли. Она... любит... человека, спасшего ей жизнь. Машины настроили ее рассудок так, чтобы вся радость спасения сосредоточилась для нее в первом же увиденном мужчине. Врачи уверяют меня, что такое можно сделать. Ей дают лекарства, но даже во время ее сна приборы регистрируют кошмары, боль, она плачет, призывая вас. Что вы чувствуете по отношению к ней?
— Сэр, я сделаю все, что от меня понадобится. Чего вы хотите от меня?
— Хочу, чтобы она перестала страдать, чего ж еще? — Карлсен сорвался на крик. — Останьтесь с ней наедине, утихомирьте ее боль, если сумеете! — Но тут же снова взял себя в руки: ~
Ступайте. Врачи отведут вас к ней. Ваши вещи с «Солнечного пятна» доставят сюда.
Митч встал. Он не находил слов, не казавшихся мерзкой пародией на попытку пошутить. Молча кивнув, он поспешил прочь.
— Это ваш последний шанс присоединиться к нам, — заявил венерианин Сальвадор, из конца в конец окидывая взглядом полутемный коридор этого дальнего закоулка корабля. — Наше терпение на пределе, и скоро мы нанесем удар. При нынешнем состоянии этой дамочки де Дульсин брат Ногары вдвойне не пригоден к командованию.
Для разговора венерианин запасся карманным подавителем подслушивающих устройств. От его многотонального писка у Хемфилла ныли зубы; судя по всему, у венерианина тоже.
— Карлсен необходим человечеству, нравится он нам или нет, — ответил Хемфилл; его терпение было на исходе, но голос оставался спокойным и рассудительным. — Разве вы не видите, что берсеркеры пускаются во все тяжкие, только бы уязвить его? Они пожертвовали совершенно исправным кораблем, чтобы доставить сюда зомбированную женщину, чтобы нанести удар по его психике.
— Что ж, если это так, то они своего добились. Если Карлсен и стоил чего-нибудь прежде, то сейчас не может думать ни о чем, кроме своей бабы и марсианина.
Хемфилл вздохнул.
— Не забывайте, он отказался погнать флот к Эцогу ради ее спасения. Пока что он не допустил ни одной оплошности. И пока он не сплоховал, вы с остальными должны воздержаться от каких-то действий против него.
Попятившись на шаг, Сальвадор в ярости плюнул на палубу.
«Сознательная демонстрация», — отметил про себя Хемфилл.
— Поостерегись, землянин! — прошипел Сальвадор. — Дни Карлсена сочтены, а вместе с ним — и дни тех, кто поддерживает его чересчур рьяно! — Развернувшись, он зашагал прочь.
— Погодите! — негромко окликнул Хемфилл. Остановившись, венерианин неохотно повернулся с высокомерным видом. Хемфилл выстрелил из лазерного пистолета прямо ему в сердце. В атмосфере оружие издало хлесткий треск.
Хемфилл легонько потыкал умирающего носком ботинка, чтобы убедиться, что второй выстрел не понадобится, вслух рассуждая:
— Болтал ты хорошо, но был чересчур коварен, чтобы возглавить битву против треклятых машин.
Потом наклонился, обыскал покойника и с торжеством выпрямился, обнаружив список офицеров. Некоторые фамилии были подчеркнуты, а против некоторых — в том числе и его собственной — стояли вопросительные знаки. Еще на одном листке были перечислены подразделения, находящиеся под командованием ряда венерианских офицеров; здесь же нашлись еще кое-какие пометки. Словом, улик, дающих основание для ареста зачинщиков заговора, хватит с лихвой. Это может привести к расколу флота, но...
Хемфилл резко вскинул голову, но тут же расслабился. Подошедший оказался его собственным подчиненным; Хемфилл сам оставил его на часах поблизости.
— Это надо доставить главнокомандующему сейчас же, — помахал Хемфилл листками. — Битва начнется со дня на день, самое время избавиться от предателей и реорганизовать командование.
И все же помедлил еще мгновение, глядя на труп Сальвадора. Заговорщик был чересчур уверен в себе и нерасторопен, но все равно опасен. Неужели Карлсена опекает судьба? Сам Хемфилл считал, что Карлсен не очень-то годится на роль идеального полководца — не так безжалостен, как машины, и не так холоден, как металл. И все же треклятые машины пошли на большие жертвы, чтобы нанести ему удар.