Берсеркер
Шрифт:
— Ну хорошо. Во-первых, как видите, сейчас технический персонал надевает на Майкла лямки. Внешне совершенно безобидная процедура, но в действительности все обстоит гораздо сложнее. Между мальчиком и «Ланселотом» устанавливаются линии связи на психологическом и биоэлектрическом уровнях. Несмотря на то что сейчас они функционируют на минимальной мощности, большинство людей, включая вас и меня, уже давно с криками убежали бы отсюда, а Майкл практически совершенно спокоен.
Щуплый светловолосый паренек крутил головой, оглядываясь вокруг, — это было единственным внешним признаком его беспокойства.
—
Министр решительно затряс головой:
— Этот мальчишка находит язык с техникой не хуже любого инженера — раз. Показатели его интеллектуального уровня зашкаливают — два. Правда, встречаются люди и с более высокими значениями, но опять же именно ИУ Майкла идеально подходит для наших нужд. И в-третьих, он полностью лишен умения сопереживать другому.
Нам удалось отобрать несколько достойных кандидатов здесь, на Земле, а выбирали мы из десяти миллиардов. Но главное, что нам требуется, это потрясающая психологическая твердость и стабильность — можете называть это флегматичностью, и у Майкла она есть. Итак, что же мы имеем в итоге? Я читал результаты исследований одного из величайших психологов Земли, которая понятия не имела о цели наших работ. Так вот, она пришла к выводу, что данный человек мог бы стать основателем новой религии, если бы не одно обстоятельство: у него начисто отсутствует стремление к лидерству.
Дама из президентской администрации задумчиво склонила голову набок:
— По-моему, господин министр, вы склонны считать это дополнительным доводом за.
— Вы правы. — Тупелов принялся грызть ноготь большого пальца, став при этом похожим на деревенского дурачка. — Вы еще до сих пор не поняли, какую власть обретет со временем оператор «Ланселота». — Он помолчал немного. — Мое личное мнение — Майкл мог бы стать великим святым в какой-нибудь религии, но только мы не должны забывать его прямо-таки безумную тягу к всевозможной технике. Это обстоятельство просто не может не играть важной роли в его жизни.
— Он не паяет? Я слышала, он занимается резьбой по дереву.
— О, всему свое время. Майкл придет к этому — обязательно придет. Кстати, по дороге в лабораторию я спросил его, почему он занялся именно резьбой. И мальчик ответил не задумываясь: «Скульптуры переживают своих творцов. Я хочу, чтобы после меня что-то осталось».
Техники весело заверили Майкла, что большая часть снаряжения на него уже надета, точно процесс одевания был мучительной пыткой. Впрочем, поразмыслив, мальчик пришел к выводу, что для многих это действительно так. Многочисленные силовые поля посылали ему прямо в мозг самые разнообразные сигналы — но он мог, сохраняя равновесие, держаться на плаву, хотя до сих пор и не выяснил, как ими управлять. Как-нибудь позже надо будет спросить, где находятся органы управления — но не сейчас, пока у него и так забот хватает.
Майкла отвлекло появление в просторной лаборатории какого-то существа, совершенно непохожего на тех людей, которых ему доводилось видеть. Новоприбывший находился в одном из трех соединенных друг с другом контейнерах на высоких колесах, напоминающих
Вагончики остановились рядом с Майклом.
— Привет, парень! — донеслось из ближайшего небрежное восклицание. Тембр голоса подтвердил предположение мальчика, что обитатель контейнеров — взрослый мужчина.
— Привет!
Майкл читал, что некоторые очень сильно искалеченные и травмированные люди предпочитали искусственные тела именно такой формы, отказываясь от более привычных человекоподобных — наверное, потому, что все равно выглядят они неестественно.
Голос продолжал:
— Я уже примерял этот костюмчик. Нельзя сказать, что он очень удобный, да?
— Мне он не мешает.
— Здорово! А вот мне он очень мешает, и все же я могу его носить. Так что если у тебя есть какие-либо вопросы, спрашивай, быть может, я смогу ответить.
Тон был гораздо увереннее слов.
— Я что-то никак не могу отыскать органы управления, — заметил Майкл.
Последовала небольшая пауза, наконец голос сказал:
— А у твоего тела они есть?
— Понял.
— Майкл, тебя сейчас обертывают в самое последнее достижение биотехнологии. Это намного совершеннее того шутовского поезда, в котором я катаюсь. Да, кстати, меня зовут Фрэнк.
Разговор прервался, механики приготовились надеть на Майкла еще что-то. Не успели они закончить работу, как мальчик ощутил прилив неведомой энергии, и его восприятие окружающего мира полностью изменилось. Многометровая толща лунного грунта и реголита над головой стала прозрачной. За этим последовало еще более ошеломительное преображение: черное звездное небо превратилось во что-то иное — в уходящую в бесконечность пещеру, затянутую несчетным множеством силовых линий и полей. Это ослепительное мироздание напугало бы мальчика своей безграничностью, если бы он был способен испытывать страх перед чем-то столь неопределенным. Первое возбуждение медленно прошло, и Майкл обнаружил, что может, повелевая органами чувств, перевести взгляд с бескрайнего неба на поверхность Луны, снова увидеть лабораторию и людей, собравшихся в ней.
Направив свой взор в другую сторону, Майкл увидел двумя этажами ниже двух офицеров, разговаривающих между собой.
— Таранная кость, — говорил один, — это одна из проксимальных костей предплюсны; в древности она использовалась для изменения распределения случайных величин...
Щелк! Что-то отвлекло внимание Майкла. В одиннадцати целых шести десятых километра от лунной поверхности стремительно приближался метеорит. В считаные мгновения устройство защиты автоматически навелось на цель и уничтожило космического пришельца: едва заметное подрагивание одной из бесчисленных клеточек сложного организма главной системы обороны Лунной Базы.