Бес предела
Шрифт:
– Не пугай, – пробормотал Прохор, – а то у меня уже коленки дрожат. Чего тебе надо?
Саблин усмехнулся, понимая чувства друга. Тот разговаривал с компьютером, как с живым собеседником.
Новая очередь звёздочек развернулась в строки письма: «Мы, определяющие ход развития Числовселенной, предлагаем вам принять участие в операции по разблокированию Первомиров. Вам ничего не придётся делать, просто предоставьте ваш мозг для объединения психоструктур других жителей Мироздания. Вы ближе всех к Барьеру Первозакона, программатор которого находится в Первомире.
Текст начал мигать, пока не превратился в паутинку дымков. Но звезда в центре не погасла, продолжая ощупывать лицо Прохора зелёными призрачными лучиками.
Он побелел, сдерживая гнев, без раздумий ткнул пальцем в клавишу F-10.
– Пошли вы все на хрен!
Саблин вцепился в его плечо, но было уже поздно.
Звезда превратилась в жуткий щелевидный глаз и погасла.
– На пол!
Прохор непонимающе глянул на Данияра.
– Что?!
Саблин рванул его за плечо, сбрасывая со стула, и тотчас же персоник взорвался! Точнее, взорвался диск, выбросив град осколков и две струи дыма. Одна из них вонзилась в стену, сбив висящую картину «под старину», вторая пронеслась над стулом, где только что сидел Прохор, оставив на гардине чёрное пятно.
Саблин вскочил, готовый тушить пожар, но гардина не загорелась.
– Что ж ты так спешишь, торопыга?
Ошеломлённый Прохор поднялся, с недоверием разглядывая разбросанные по комнате осколки персонального компьютера, пятно на стене и запачканную гардину.
– Охренеть можно! Что это было? Меня хотели убить?!
Саблин поискал среди осколков диск, но бросил это занятие, безнадёжно махнул рукой.
– Концы в воду. Я бы отдал запись экспертам, узнали бы, откуда диск и где записывали сообщение. А насчёт убить… вряд ли таким количеством взрывчатого вещества можно убить человека. Поранить, обжечь, выбить глаз можно, но и всё. Тебя просто предупредили.
– Я бы всё равно не стал с ними сотрудничать, – мрачно проговорил Прохор. – Ни на каких условиях.
– Тебя никто и не призывает с ними сотрудничать, но, прежде чем что-то делать, надо думать. Отказаться мы бы всегда успели.
В дверь постучали.
Друзья переглянулись.
– Прислуга… они услышали взрыв… что мы им скажем?
– Я сам с ними объяснюсь, не вмешивайся, – сказал Саблин, открывая дверь номера.
Возвращение головной боли
Устя заняла второе место и получила серебряную медаль, которой радовалась как ребёнок.
Прохор был бы вполне счастлив, видя радость жены, если бы не случившееся в отеле.
Саблину удалось убедить руководство отеля, что взрыв в номере русских туристов произошёл по вине производителя персоников, и выяснять истинные причины происшествия никто не стал. Правда, за испорченные вещи,
Рассказывать о взрыве дамам не хотелось, однако Устя всё равно спросила бы, что произошло, и Прохор без подробностей сообщил ей о диске, который передали ему на плато и который оказался взрывным устройством. О том, что он успел прочитать послание Владык (кто ещё мог написать такое письмо?), Прохор рассказывать не стал, чтобы не пугать жену. Текст врезался в память, и его ещё надо было проанализировать, хотя, по сути, это была прямая угроза.
Домой улетели поздно вечером в воскресенье.
В Москве высадились из самолёта в пять часов утра.
Здесь их ждал знакомый Саблина на отечественной «Клюкве», и в Вологду путешественники приехали утром, в начале десятого, успев немного поспать в дороге.
Прохору приснился странный сон.
Он стоял на мосту, пересекавшем не реку, а скорее озеро или залив, а над горизонтом, в той стороне, куда устремлялся красивый вантовый мост, вставало переливчатое золотистое сияние в форме новогодней ёлки.
– Ваши документы! – раздался голос за спиной.
Прохор дёрнулся, оглядываясь.
Мост перегораживала решётка, разделяя чёрную половину сооружения, утопающую в темноте, и светлую, на которой стоял Прохор.
Между ним и решёткой стояли три фигуры в пятнистых комбинезонах. Лица их скрывали маски, напоминавшие древние противогазы. Были видны лишь яркие белые глаза с вертикальными зрачками. В руках все трое держали необычного вида устройства, напоминавшие дубинки из колючей проволоки.
– Ваши документы! – повторил ближайший из троицы, угрожающе поднимая дубинку.
«Беги!» – просочился откуда-то в голову едва слышный шёпот.
Прохор попятился, чувствуя, как вздрагивают под ногами плиты моста, развернулся, побежал… и проснулся!
Он сидел на заднем сиденье «Клюквы», рядом со спящей Устей, автомобиль объехал с десяток машин по обочине, раскачиваясь, как лодка на волнах, углубился в улицы Вологды.
Устя проснулась, села прямее, потёрла кулачками глаза.
– Приехали?
– Скоро будем дома, – расслабился Прохор, прижимая жену к себе.
Первыми высадились у своего дома Шатаевы.
– Сходи в гости к одиннадцатому, посоветуйся, – сказал Данияр, прощаясь. – Я тоже кое с кем поговорю, потом созвонимся.
Машина уехала, и Прохор повёл Устю в подъезд, не слушая, как она щебечет о чём-то, подпрыгивая и оборачиваясь к нему. Голову сверлила мысль, что с момента взрыва диска мир изменился окончательно, и готовиться надо к самому худшему. Владыки начали новую охоту на формонавтов, не давая им ни единого шанса отсидеться где-нибудь в укромном месте. Если уж они нашли его в Австрии, то наверняка знают, где он живёт в настоящее время. Смысла переезжать из Суздаля в Вологду не было. Хотя когда они решали эту проблему, у всех теплилась надежда, что ищейки Владык потеряют их след.