Бес. В Москву И Обратно
Шрифт:
«…Обратная сторона реальности приветствует выживших. Вы слушаете нас, значит, вы и есть выжившие… или может зомби? Будьте внимательны и осторожны, прогноз центра таков выброс аномальной энергии случиться сегодня в 21 час по Московскому времени. Для тех, у кого время не московское сообщаем, осталось шесть часов тридцать пять минут. Кто не спрятался — я не виноват. Как обычно на период выброса мы уйдем в глубокое подполье, а будет ли завтрашний эфир, не знает никто… услышите ли вы его — зависит от вас… оставайтесь в этой жизни!».
Эдрадикал поставил песню, которую когда-то записала моя группа. «Пока боги спят» разорвала тишину. Лемур тихонько притопывал ногой, и напевал слова…
— Хорошая
— Нет… не знаю, — отмахнулся я…
Мне снова сделалось спокойно. Мы шли дорогой своей судьбы — сомнений быть не могло.
Когда хронометр отсчитал три положенных часа, небо стало розоветь, и мы озаботились поисками убежища. Должно быть, выброс был не первый, наверное, они происходили как-то не синхронно, но кроме Эддарадикала довериться нам сейчас было некому.
В одном из небольших городов мы поставили наш БТР на прикол, загнав его в пожарное депо сильно надеясь, что с ним ничего не сделается, а сами заняли бомбоубежище неподалеку, на всякий случай, перенеся наш поредевший арсенал туда.
Низкие своды советского бомбоубежища действовали удручающе. Но с другой стороны, из имеющегося выбора — этот был лучший. Герметичная дверь, чистые сухие коридоры, система фильтрации и жизнеобеспечения функционировала хорошо. В последние годы правительство озаботилось вопросами ГО и ЧС, и здесь это было особенно заметно. Убежище хоть и не было модернизировано, но было видно, что незадолго до известных событий здесь был проведен косметический ремонт, пополнены запасы продовольствия и воды, что было для нас удивительной находкой. Мы затарились антирадом, водой и консервами, приготовив все это для перегрузки в БТР, кроме того, пополнили свои аптечки всем необходимым, что смогли найти. Во всем хаосе, царящем вокруг, поражало почти полное отсутствие выживших людей. Не могли же монстры и аномалии прикончить всех, или скажем, обратить в зомби? Да и, честно сказать зомби не так уж часто нападали на людей, и вовсе не обращали их в себе подобных, представляя собой реальную угрозу лишь в очень большом количестве.
Что же случилось? Куда все делись? Отсиживались по подвалам, надеясь переждать? Были эвакуированы? Но куда? Были мобилизованы? Но за весь наш неблизкий путь мы встретили лишь несколько разоренных застав и кардонов.
Рации в бомбоубежище найти не удалось. После выброса стоило, как следует обшарить депо, может быть, найдется какое-то работающее средство связи? Раньше в Зоне был забавный такой домик, мы называли его телефонная будка. Стоял он на откосе у небольшой речушки, домик как домик. Многие имели здесь схроны, да и я тоже ни раз пополнял общак. Домик был чистым, пока не попал в центр магнитной аномалии, но до той поры стоял там на столе старый дисковый телефон. Ну, стоял он себе, и стоял, пока кто-то из сталкеров не прикололся, взял да и набрал домашний номер еще из прошлой жизни, так сказать, а ему возьми да и ответь… причем жена его бывшая. Все бы хорошо, но умерла она за пять лет до того, как он в Зону пришел. Ему совсем тогда говорят, плохо сделалось, долго не протянул. И не Зона убила его, не аномалия или чернобыльский пес, а тривиальный инфаркт. Как я слышал его смерть была единственной смертью в Зоне по естественным, так сказать, причинам.
Те, кто покрепче духом были — звонили своим родственникам, поднимали трубку не всегда те, кто умерли, но поверье такое было, что те, кто отвечал либо уже умерли, а звонивший просто не знал об этом, или скоро преставятся. Проверить поверье не было никакой возможности, потому что сталкеры назад не возвращались. Во всяком случае, я о подобном ничего не слышал, никогда.
Но вот звонили же ради шутки, а кто-то верил, что судьбу свою узнать может. Только ничего
Я не звонил. Суеверный страх мешал мне снять трубку и набрать известный номер, домашний или какой-либо еще. Мне было страшно, кто может мне там ответить, и было страшно одновременно, что именно мне не ответит никто. А еще было страшно, что я дозвонюсь в портовый город Владивосток, и поговорю сам с собой…
Однажды меня посещала странная мысль позвонить себе на сотовый. На тот номер, который затонул в Японском море, но я всякий раз отгонял от себя эту мысль. Предупреждать себя об опасности это так глупо, да и где гарантия, что кривизна пространства и времени будет правильной, и все эти звонки не уходили в параллельный мир? В Зоне все было зыбко, и не существовало четко очерченных границ. Ничего нельзя было утверждать наверняка…
Лемур забрался в спальник, предварительно приняв душ, вычистил костюм и пыльник. Я наблюдал за тем, как он чистил оружие, проверял боезапас. Мне понравилась его щепетильность в этом вопросе. Наверное, судьба, так или иначе, все равно свела бы нас вместе. Мы были похожи и, в то же время, мы были разные. У каждого свой собственный внутренний надлом. Нормальные люди не уходят в Зону. И пусть ему едва ли было больше тридцати, он был худощав, и теперь после длительного перехода глаза его запали, он выглядел еще более незащищенным, чем, когда заснул в БТР’е, но я был уверен, что его внутренняя сила может сделать гораздо больше, чем мышечная масса иного качка.
Готовясь к следующему этапу перехода, я тоже привел свою амуницию в порядок. Провел дезактивацию, насколько позволяли местные средства, с удовольствием помылся. Конечно порошковый душ — не лучшее, что можно себе представить, но иначе — запаршиветь недолго… а путь впереди в сотни километров. Так как дверь была надежно задраена, а подкопаться черед железобетон могли разве что бюрреры, я расслабился. Расстелив армейский спальник, забрался в него в одном термобелье и просто выключился, как телевизор, у которого выдернули вилку из розетки. Я спал без сновидений, и мне было неведомо, сколько времени прошло. Лишь взглянув на хронометр, я понял, что наступил следующий день. Проснулся я от запаха сублимированного кофе. Лемур сидел за столом, и разливал по алюминиевым кружкам «напиток завтрашнего дня». Он поставил на стол пару банок тушенки и нарезал соевого хлеба, еще нас ждали армейские галеты, антирад, витамины, какой-то джем в, подозрительного вида, тюбиках, для космонавтов что ли и саморазогревающаяся каша.
— Ну, ты прямо шеф-повар, — похвалил я парня. Он улыбнулся, пододвигая ко мне поближе чашку кофе. Я сделал пару глотков, редкостная гадость. Но ничего страшного, приходилось пробовать что и похуже, например сублимированный цыпленок, или сублимированное мясное питание. Однажды у меня закончились припасы, и я влез в тот самый общак, где стоял «телефон времени». Всю нормальную еду забрала с собой экспедиция «Долга», ну а я довольствовался этой дрянью пару дней, пока не добрался до «Бункера».
«Долг» … хорошая организация … была… со своим уставом, кодексом чести, если угодно, не чета сектантам — монолитовцам, охранявшим многие годы страшные тайны четвертого энергоблока, а был ли мальчик?
Я усмехнулся…
— Как ты думаешь, — спросил я, жуя, — сбылось пророчество монолитовцев, их слепая вера в то, что монолит защитит от всего, и дарует им вечное счастье?
Он хохотнул.
— Полагаю, догнало, и еще раз сбылось.
— И что они пытались доказать все эти годы, устраивая карательные рейды, поклоняясь своим странным богам Зоны и пользуясь железной дисциплиной воспитывая истинных солдат?