Бес
Шрифт:
– Опасаюсь. Но дохнут они от пули, особенно в голову, нормально.
– Смотря какая пуля, новик, – покачал головой Рамс. – В общем, я сейчас говорю, а ты слушаешь. Переспрашивать потом будешь, если время останется. Усёк?
– Да.
И понеслось. Рамс действительно говорил кратко, но по делу, а я не стремился перебивать, мотая на ус ценную инфу. Оказывается, как меня, так и вообще всех занесло в мир, словно сшитый из множества лоскутков, не то извлечённых, не то, что более вероятно, скопированных из невообразимого множества миров. При этом самом извлечении/копировании заметно больше девяноста процентов людей заражалось неизвестным вирусом, превращающим их не в зомби,
Зараженные вылечиться не могли, становясь тварями практически со стопроцентной вероятностью в течение нескольких часов… если только их не успевали сожрать ещё до сего печального момента. Кто? Другие твари, которые не то инстинктами, не то каким-то пятым или там шестым чувством ощущавшие, когда очередной кусок иного мира проваливается сюда, в Стикс. Ну и спешили, словно на званый ужин.
Куски вырванных миров на местном сленге назывались кластерами. Появлялись, потом на них начиналась массовая паника, резня. Немногочисленные иммунные, они же игроки, тоже большей частью погибали, затем возрождаясь в новом кластере. Случайном, а не том же самом. Кластер же, постояв некоторое время пустым – кроме тварей и немногочисленных трофейщиков или случайного народа – перезагружался. При перезагрузке всё исчезало, растворялось в некоем веществе, распылённом в воздухе, называемом тут кисляком. Естественно, при первых признаках подобного за пределы кластера спешили убраться как иммунные, так и твари.
Однако были немногочисленные кластеры, которые не перезагружались, оставаясь стабильными. Вот в этих стабах и теплилась жизнь. На каждом стабе были свои законы, понятия, а то и вовсе царил полный беспредел. Всё зависело от того человека или группировки, который держал территорию и обладал для этого достаточной силой.
Иммунные, хоть и получили устойчивость к заражению, нуждались в постоянном приёме лекарства, которое добывалось из тех самых виноградин, что я находил в наростах на затылках заражённых. Они назывались споранами и использовались для приготовления этого самого лекарства – живца. Метод приготовления оказался простейшим – бросить споран в алкоголь крепостью сорок и более градусов, дождаться растворения, после чего процедить получившийся раствор через марлю либо вату, фильтруя собственно лекарство от ядовитых примесей. Серьёзно ядовитых, от которых помереть можно с единственного глотка. Этот самый живец поддерживал главное – споровый баланс, отвечавший не только за возможность жизни в Стиксе, но и за параметр Духа Стикса, этого аналога маны.
Да-да, никаких оговорок. Именно с маной его и можно было сравнить. Я про это уже догадывался, но сейчас получил подтверждение. Использовалась же она на некие Дары Стикса, первый из которых получался по достижении десятого уровня, активировался имеющим дар знахаря иммунным, а там и развивался. Другие – по мере опять же роста уровней или через употребление особо редких трофеев, находимых в высокоуровневых тварях.
– Репутация, она же человечность, – поморщился Рамс. – У тебя она сейчас низкая отрицательная. Кого вальнуть то успел, новик?
– Оборзевших полицаев.
– Дело благое. Мы то тебя понимаем, у Искры и Филина тоже в минусе, – взгляд в сторону девушки. – Я и Ковбой болтаемся около нуля в ту или другую сторону. А вот когда она до минус тысячи, тут как бы первая отрицательная ступень. И хер пойми, почему иногда вальнуть какой-то мусор – это нормально, а иногда гуманность так проваливается, как пол в деревенском сральнике. А ты, понятно дело, весь в ни разу не вкусном шоколаде.
– Учту.
– Все учитывают, не у всех срастается,
– Посоветуешь?
– Мы в Тополях, ну это название стаба. Отсюда на юго-восток километров полтораста. Но у нас новичков не особо привечают, если им платить нечем. А ты, прости, не девка с попой и сиськами, чтоб за красивые… глаза пропускали. Вот в Котлован, который от Тополей километров на тридцать ближе и чуть южнее, чем к нашему стабу, сунуться можешь, там близкие к нулевкам не диво. И дешево, и откровенного беспредела нет, но встрять всё равно можно. Так что жалом сперва поводи, присмотрись, а потом пробуй с тамошними дела делать.
– Рамс, пора сваливать, – подала голос девушка. – С южного направления слишком много тварей подваливает, я прощупала.
– Сорян, новик, – развёл руками пулемётчик. – Мы валим. Не удалось подольше тебе меня умного послушать. Пусть Стикс тебе улыбнётся, но не жопой, как иногда любит. И вот, типа гуманитарная помощь. Живец лови. Удачи.
В мою сторону бросили армейскую флягу с тем самым живцом внутри, после чего уже через пяток секунд оказавшийся последним Филин запрыгнул в машину. Та рванула в заранее выбранном направлении.
Был ли я огорчён тем обстоятельством, что мне даже не предложили прокатиться в сторону «подальше от тварей»? Не особенно, потому как я этой группе нет никто и звать меня никак. Благодарность уже за то, что нормально отнеслись и даже выдали минимальный ликбез на тему происходящего. Плюс флягу с местным лекарством, живцом. Её я, понятное дело, сразу подобрал, прикрепив к поясу, чтоб точно не потерять. Предварительно отвинтил крышку, нюхнул… сразу пожалев об этом. Вонища жуткая! Ну так лекарство же, оно не обязано брать призы на конкурсах.
Что теперь? Валить нахрен отсюда, поскольку с юга, по словам обеспокоившейся Искры, подступала толпа заражённых. А если беспокоятся парни на самодельном броневике и с серьёзным оружием, мне тут тем паче оставаться не стоит. Посему руки в ноги и валим, валим. Пешочком пока, дабы звуком мотора заражённых не привлекать.
Глава 3
Выбраться из уже почти лишённого разумной жизни города мне удалось без особых проблем. Всего то и требовалось, что избегать основных улиц, передвигаться с осмотрительностью, а если уж нарвался на заражённых, то стараться разделаться с ними предельно быстро, не оставаясь для вскрытия споровых мешков. Задержка в городских условиях, без серьёзного оружия и прикрытия со стороны – верный путь в могилу. Стоп, не в могилу, а на перерождение. Однако меня «почему-то» и это совсем не прельщает. Естественное нежелание помирать, да и вообще, не привык я верить на слово в таких жизненно важных вещах. Плоховато укладывалась в голове возможность возрождения после как бы смерти.
А ещё память. Не успел я узнать насчёт неё. Точнее сказать, Рамс не успел рассказать, сперва считая важным поведать о других гранях местных реалий. Ничего, вот как только доберусь хоть до стаба, хоть до иного безопасного места с наличием не стремящихся проявлять агрессию собеседников – непременно постараюсь выяснить всё возможное и даже несколько больше. Лишними знания никогда не бывают. Что до поговорки «Во многих знаниях – многие печали» – я никогда не был её сторонником. Самые беспечальные хомо – это дауны и прочие умственно отсталые. Ноль знаний, примерно столько же печали и радости полны штаны. Только на кой нужна такая дебильная радость? То-то и оно, что нафиг она не требуется!