Бесценный дар

Темень Натан

Раздражённый таксист ждал у машины.

— Куда ещё? — спросил понурую Астру.

— Никуда.

Она пошарила в кармашке куртки и вынула рулончик заначки.

— Вот. Возьмите.

Таксист зашуршал бумажками:

— Это что, всё?

— У меня больше нет, — она опустила голову, разглядывая тротуарные плитки.

Он ещё раз перебрал в ладони мятые бумажки. Астра почувствовала на себе его взгляд, но не подняла головы. Потом он что-то сунул ей в карман курточки, зашуршали колёса, и такси укатило.

Она машинально сунула руку в карман. Там была её свёрнутая рулончиком заначка.

Астра отвернулась от бесполезного теперь банка, и пошла по тротуару, огибая стилизованные

под голодных пингвинов уличные урны. Разинутые пингвиновые пасти были полны окурков и смятых обрывков пластика всех сортов и расцветок. Она вспомнила, что не ела уже очень давно. Неподалёку была уютная пешеходная улочка, где, зажатое более высокими старинными домами, ютилось маленькое кафе. Цены там были приличными, и Астра впервые задумалась, хватит ли у неё денег на фирменный кофе с булочкой. Булочки подавали горячими, от них упоительно пахло свежей сдобой и настоящими восточными пряностями. Астра сглотнула голодную слюну и решительно пошла дальше. Где-то в глубине квартала проживала её старая тётка. Вернее, это была не тётка, а двоюрдная бабка, но бабка была с причудами и предпочитала, чтобы её называли просто по имени. В крайнем случае, тётей. Это давало пожилой даме иллюзию ещё не потерянной молодости. Тётка была вредная, сварливая, и беспрестанно ссорилась со всеми своими родными и знакомыми в пределах досягаемости. За ссорами следовали бурные примирения к взаимному облегчению сторон. Только с отцом Астры у тётки вышел конфуз, и за очередной ссорой, когда было сказано много лишнего, примирения так и не последовало.

Над головой затрепетал, разгораясь, мертвенный фиолетовый свет уличного фонаря. Небо над крышами стало лиловым, его пересекали вытянутые тени вечерних облаков, и где-то там, за краем невидимого горизонта, тонуло усталое багровое солнце, подсвечивая их мохнатые серые бока.

Она смутно помнила подъезд, к которому обычно её подвозили родители в редкие дни родственных встреч. Пару раз она сама заезжала — так, для приличия. Тётка была собственницей квартиры, и эта, хотя и весьма убогая, жилплощадь, по негласному уговору должна была когда-нибудь отойти Астре.

Она вошла в подъезд, и, брезгливо переступая по замусоренной лестнице, принялась подниматься наверх. Квартира была на втором этаже.

Свет на площадке не горел, с пролёта первого этажа тускло светила покрытая пылью лампочка без плафона. Астра надавила кнопочку звонка и нетерпеливо затопала туфельками по коврику у двери. Мохнатый пластик коврика хлюпал и взвизгивал. Ответа не было, Астра надавила ещё, и не услышала звука звонка. Вот развалина старая, и звонок у неё не работает, подумала она, и застучала в дверь кулаком. Дверь подалась, скрипнула и тихонько отворилась. «Надо же, и не заперто», — проворчала Астра, заходя внутрь.

В прихожей было темно. Отсвечивало отражённым фиолетом уличного фонаря овальное зеркало на стене.

— Тётя! — позвала Астра. — Тётя Галя!

Она запнулась за что-то на полу и зашарила по стенке в поисках выключателя. Хлопнула ладонью по рычажку и прихожая осветилась бледно-оранжевым светом энергосберегающей лампочки самого дешёвого разбора.

— Спит она, что ли! Или ушла куда… — она глянула вниз и увидела рыжие плетёные туфли на широком пластиковом каблуке. Значит, тётка дома. Астра прошла на кухню. Шумела вода, спина тётки склонилась над раковиной, на мойке блестела нержавеющим боком большая кастрюля.

— Тётя Галя! — позвала Астра. Тётка не обернулась, и Астра с раздражением толкнула её ладонью в плечо. — Тётя!

Массивное тело тётки мягко завалилось набок, лицо с оплывшими щеками повернулось к Астре в профиль, и тётка Галя мёртво глянула выпученным белёсым глазом. Под двойным подбородком, там, где была застаревшая складка, теперь зиял ещё один рот. Рот был широкий и узкий, и словно улыбался Астре кровавыми губами. Рука тётки с зажатой в пальцах мокрой тряпкой соскочила с края мойки и безвольно повисла над полом. Машинально Астра проследила, как качнулись пальцы, а с чёрной тряпицы потянулась тягучая струйка. В свете оранжевой, такой же, как в прихожей, дешёвой лампы струйка показалась бурой.

— Ой, мама, — беспомощно сказала Астра, отступая к двери. Вода в закрытой пробкой мойке подбиралась к краю и грозилась перелиться на пол. Она была того же бурого цвета, и Астра истерически взвизгнула, отступая ещё дальше по коридорчику в комнату. В зале должен быть телефон. Нужно сообщить куда следует. Пусть они приедут, хоть кто-нибудь. Нужно вынуть пробку из раковины, чтобы это багровое не пролилось вниз. Но одна мысль, что придётся сунуть туда руку и взять пробку, вызвала приступ тошноты.

Она кинулась в комнату, подальше от этого, страшного, на кухне. У окна, на подоконнике, рядом с цветочным горшком, стоял старинный телефон. Тётка утверждала, что он остался ей от прабабки, весьма важной в своё время особы. Телефон ещё работал, и тётка Галя решительно не хотела менять его на современный коммуникатор. Астра схватила трубку, прижала к уху, и принялась торопливо тыкать в кнопочки. Боже, что за идиотизм! В коммуникаторе достаточно было бы надавить пальцем в нужное место!

Она нажала, наконец, нужную комбинацию, но трубка словно онемела. За спиной зашуршало, и Астра в панике обернулась. В прихожей мелькнула тень, и кто-то скрипнул дверью.

— Кто там? — дрожащим голосом спросила Астра.

Словно в страшном сне, из дрожащего оранжевого света коридора вышел чёрный человеческий силуэт и бесшумно двинулся к Астре.

На её счастье, посередине комнатки, служившей и залом и гостиной, и ещё чем угодно, стоял большой стол натурального дерева на тяжёлых квадратных ножках. В детстве Астра неоднократно забиралась под него и воображала себя в домике. Человек-тень кинулся к Астре, она метнулась, словно желая обогнуть стол с краю. Человек в чёрном бросился вслед, а она, развернувшись на месте, рыбкой нырнула под стол. Проехала на животе, оттолкнувшись обеими руками от массивных ножек, благословляя былые тренировки и скупость тётки Гали, не выбросившей этот антиквариат на помойку. Поднялась на ноги и бросилась бежать. Дверь была распахнута настежь, она скатилась по лестнице, не чуя ног, вылетела из подъезда и понеслась по дорожке прочь от дома.

Было уже совсем темно, фиолетовые фонари скупо освещали щербатый асфальт дорожки. Впереди был выход на проезжую часть, и Астра прибавила скорости. Там, рядом с дорогой, выстроился ряд магазинов эконом класса, и ходили люди.

Астра вылетела на улицу, обещавшую видимость спокойствия. Освещённые фонарями и светом витрин, сходили по ступенькам круглосуточных магазинов заработавшиеся допоздна служащие и местные, забежавшие купить забытую буханку хлеба и батон колбасы. Спустились с крыльца и остановились тут же, за углом, в тени уже закрытой будки сапожника два сизоватых мужичка, и принялись разливать свежекупленную водку по пластиковым стаканчикам. Чуть подальше, через дорогу, светило мигающими огоньками кафе. Астра перебежала дорогу, почти пустую, час пик уже прошёл, и посмотрела на цветную надпись над входом. Выведенная мигающими искорками, неравномерно вспыхивающими колючими звёздочками, вывеска гласила: «Приют боцмана». Рядом с вывеской, чуть ниже и левее, красовался за стеклом витрины выкрашенный двумя цветами — белым и красным — большой спасательный круг, небрежно обмотанный витой верёвкой. Над кругом висела на невидимом колышке фуражка. Должно быть, того самого боцмана.