Бесчувственная
Шрифт:
27
Я не знала, почему мне так отчаянно хотелось провести с ним эту ночь. Потому что действительно безоговорочно поверила словам Палача или потому что не могла отказаться ещё раз почувствовать его близость так остро, как только он был способен меня заставить, но когда Рэн молча потянул меня вслед за собой, я оказалась не в силах возразить.
Как зачарованная я смотрела в нечеловеческие глаза, будто он был тёмным колдуном, наложившим свои чары, и теперь я принадлежала ему, пока не взойдёт солнце, а до этого времени он будет делать со мной всё, что придёт в его голову. А я
– Я чувствую, как ты дрожишь, - заметил Высший, прижав меня к стене моей спальни.
– Боишься?
– Просто трясусь от ужаса, - нервно хмыкнула ему в губы.
– Ведь страшное чудовище так хорошо знает, что я испытываю.
– Не бойся, - сверкнул глазами Палач.
– Страшное чудовище не больно кусается.
– Я помню, - ответила тихо-тихо, ещё ощущая призрачную боль в шее от его укуса, и Рэн бросил взгляд именно туда, где сейчас змеился оживший в полутьме цветок.
Мы оба заворожённо следили, как он вспыхивает в такт огням глаз стоящего напротив зверя, искрился и жил своей жизнью, обвиваясь вокруг предплечья, а стоило Рэну бережно коснуться его губами, запылал ярче прежнего, рождая в моём слабовольном теле обжигающие вспышки.
– Красиво… - выдохнула я, хотя вовсе не собиралась признавать тот факт, что это всё ещё лишь отпечаток принадлежности.
– Я тоже не видел прежде ничего прекраснее, - сказал Высший, а потом отошёл к кровати, не сводя с меня глаз, и приказал уже иным тоном: - Разденься для меня, Наяра.
Сам он ослабил галстук, а во мне всё дышало огнём, и виной тому был мужчина, наблюдающий голодным взглядом. Я уже не особо отличала — метка это или я сама, но мне на самом деле хотелось всего того, что Рэн недавно озвучил, а я, даже если и понимала, что это лишь его пьяные желания, мне необходимо было оставить за собой право самой принимать решения. Хотя бы в этот раз.
Потому платье я сняла в рекордные сроки, позволяя ему соскользнуть к ногам. Наверное, это для Высших тоже был какой-то ритуал — смотреть, как желанная женщина разоблачается, — и в этот миг я правда ощутила себя таковой. Желанной. Свободной. Контроль снова трепыхался в моих руках полузадушенной птахой, и ничего я не хотела так сильно, как доказать одному упрямому типу, что держать меня в клетке — очень плохая идея. Для этого упрямого типа в первую очередь…
– Сними остальное, - зарычал Рэн, нетерпеливо глядя, как медленно я избавляюсь от белья.
Оставшись без всяческого прикрытия, я вовсе не чувствовала себя голой. Наверное, алкоголь сделал своё дело, но больше пьянил этот дикий взгляд передо мной, осматривающий так, что сомнений не осталось — точно сожрёт. Только в этот раз я добровольно ему себя предлагаю.
Уверенность в собственной неотразимости перед Палачом ударила в голову, и я не спеша зашагала прямо к нему. Он сидел, широко расставив ноги, а стоило мне лишь приблизиться, Рэн схватил за руку, но вместо того, чтобы ожидаемо приказать упасть на колени, усадил меня на них спиной к себе, и ягодицами я сразу приземлилась туда, где всё уже давно закаменело, готовое к бою.
– Что ты видишь, Наяра?
– рука сомкнулась на горле, и в отражении зеркала, висящего напротив, я увидела совсем непохожую на меня девушку. Её кожа светилась каким-то потрясающим светом, тело казалось идеальным, а глаза блестели огнём предвкушения, и
– Тебе нравится?
Большой палец надавил на мою нижнюю губу, заставив меня раскрыть рот. Я подчинилась почти по инерции, и, отдавшись этому чувству, лизнула солоноватую кожу, слыша утробный рык. Чуть прикусила, и Палач дёрнул подо мной бёдрами, упираясь своей мошной твёрдостью так правильно и невероятно, что стон вырвался сам собой.
– Д-да, - ответила, наконец, когда мне позволили.
– Нравится.
– Тогда смотри.
Влажным росчерком Палач повёл вниз по моей воспалённой его близостью коже, и я продолжила смотреть на наше отражение. Рэн медленно начал кружить вокруг одного соска, пока тот не превратился в острую вершинку, и то же самое проделал со вторым, пока я не могла оторвать взгляда от наших двойников.
Девушка тяжело дышала, терзаясь невозможностью хоть как-то облегчить свои страдания, а мужчина казался невозмутимой скалой, но стоило только взглянуть в его пламенеющие глаза, и становилось ясно, как ему самому непросто. Весь напряжённый, словно перед броском, он умудрялся сдерживаться, не сжать меня до хруста костей, хотя я видела, как сжимались его челюсти.
Он всё ещё был одет, и мне это не нравилось. Я хотела вновь ощутить жар его кожи, капельки пота, скатывающегося при сильных, мощных движениях, ощущение мышц, но Рэн отчего-то не торопился раздеваться. В моей голове стучал набат из самых разных мыслей, только ни одна из них не была хоть капельку чёткой — разум отказывал, а мозг превращался в бесформенное желе, пока мужские длинные пальцы бесстыдно меня раскрывали.
Мне было хорошо видно то, что он творил. И просто было хорошо. Нестерпимо. Безумно. Палач находил в себе силы действовать неторопливо, доводя меня до исступления, но мне было ясно, что долго он не продержится. Тогда я завела дрожащие руки за спину и нащупала ремень, позволяя Высшему терзать меня и дальше, и, сама не веря в то, чем занимаюсь, дёрнула вниз молнию на брюках, высвобождая его длину, едва ли помещающуюся в ладони.
– Покажи, как тебе хочется, - подстёгивал Рэн срывающимся хрипом, толкаясь мне в руки.
– Давай, Наяра… Иначе я сам решу.
Ну нет, я не могла позволить ему сегодня за меня что-то решать!
Дурман полностью завладел сознанием, и я медленно опустилась, принимая в себя подрагивающий от нетерпения член, ощущая, как он растягивает, заполняя меня до краёв. В таком положении всё было иначе, чем в прошлый раз, а ещё наш вид в отражении добавлял остроты, и чувствовала, как при виде этой картины становлюсь влажной, облегчая себе скольжение.
– Двигайся, Ная, - опалил дыханием Рэн.
– Сделай то, что хочешь.
Дважды повторять мне не требовалось. Я и сама хотела заново пережить всё то, что Палач мне уже дал, и если быть честной с самой собой, стоило признать, что этого мне будет не хватать… Но эта мысль растворилась в потоке остальных, стоило мне качнуться вперёд. Тело пронзило тысячью острых, но приятных импульсов, устремившихся ниже живота и там зарождающих новые и новые.
– Боже…
Я искусала все губы, не зная, как справиться с таким наплывом ощущений, но остановиться не получалось, и мои бёдра продолжали работать, не давая мне толком осознать происходящее. Остались только инстинкты.