Бесчувственные сердца
Шрифт:
— Чёрт, Ари, — выдыхает он. — Это самый страшный момент в моей грёбаной жизни.
Воспоминания врезаются в меня, и каким-то образом мне удается взять себя в руки.
— Ребенок? — хриплю я, мое горло горит.
Он поднимает глаза. То, что было в них, когда он ворвался сюда, и то, что я боялась увидеть при нашей следующей встрече, исчезло. Вместо этого в них горит неподдельная радость.
— Все прекрасно.
— Прекрасно?
— Он крепенький.
— Ничего не случилось? Даже после того, как я упала?
Он качает головой, его лицо такое нежное, а глаза полны любви.
— Ничего плохого не случилось. Мне сказали, что
Слёзы текут по моим щекам, когда он говорит мне мои же слова. Они продолжают падать, теряясь в моих волосах. Он назвал его нашим ребёнком.
— Из самого лучшего, — шепчу я дрожащим голосом.
— Да, детка, из самого лучшего.
— Ты счастлив?
В уголках его глаз появляются морщинки, его улыбка еле заметна, но она такая долгожданная. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в висок.
— Ты в порядке. Ничто больше не причинит тебе боли. Ребёнок, которого мы создали, в порядке. Нет ни одной чёртовой вещи, которая бы меня сейчас не радовала. Я позабочусь, чтобы ты в этом не сомневалась, Ари. Я тебе обещаю. Я никогда не подведу тебя и нашего малыша, больше никогда. Единственное, что сделает меня счастливее, кроме того, что с вами обоими всё в порядке, это если я отвезу вас домой.
— Наш малыш, — выдыхаю я.
— Я буду любить нашего малыша, Ари. Как я могу не любить его, когда он является частью тебя?
— И частью тебя тоже.
— Мне говорили, что это хорошо, — шутит он. — Но, да, детка. Мы создали этого малыша, и нет ни единого шанса, что он будет чем-то меньшим, чем чёртово совершенство. Я позволил тебе упасть, когда меня не было рядом. Я подвёл тебя, потому что позволил дерьму в своей голове затуманить то, в чём никогда не должен был сомневаться. Я должен был выбить ту дверь и отвезти тебя домой. Я никогда не забуду, что чуть было не опоздал. Чёрт, мне так жаль, детка.
— Ничего подобного. Мы в порядке — все трое, — всхлипываю я. — Я люблю тебя.
— Чёрт, — выдыхает он, прижимаясь губами к моим. — И я тебя, Ари. И я тебя.
***
Торн отодвигает инвалидное кресло от кровати; на этом настояли врачи в больнице, хотя меня уже выписали. Они пытались сказать ему, что именно медсестра должна вывезти меня, но он отказался. Я почти уверена, что он напугал всех, когда сделал это, поэтому они отступили. Выйдя из моей палаты, мы сворачиваем налево и вместо того, чтобы спуститься, он везет меня наверх.
Я не знаю, как он это провернул, но догадываюсь, что это против правил больницы. Хоть я и являюсь родственником пациента, а он нет. Он даже не медицинский работник. Но я не спрашиваю, потому что мне все равно. Мне необходимо быть здесь.
Глаза моей сестры закрываются, и слеза скатывается по её щеке, когда она меня видит.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда он останавливает моё кресло рядом с её кроватью.
Она кивает.
— Да. Сильные боли, но со мной всё будет в порядке. Врачи сказали, что рана заживет.
Я беру её руку в свою и не упускаю тёплое покалывание, которое поднимается по моей руке от того, что я так долго не была рядом с моей близняшкой. Мы части друг друга. Я смотрю ей в глаза и молюсь, чтобы наши родители наконец увидели, как мы вместе ищем дорогу назад после стольких лет боли.
— Ты спасла меня.
— Я бы делала это снова и снова, сестрёнка, — шепчет она тихим, но твёрдым голосом.
— Зачем? Зачем
— Я не могла, — говорит она несчастно. — Ты не понимаешь.
— Так расскажи мне. Я никогда больше не спрошу, что тебя заставило это сделать, но мне нужно знать… Я должна знать.
Она тихонько плачет, но кивает.
— Я никогда не хотела оставлять тебя. Он... он принуждал меня ещё до того, как ты нас застукала. Не всё время, и первый раз случился задолго до того, как ты нас застала, но это происходило уже давно. Он продолжал говорить такие вещи, как будто я была готова, чтобы меня взяли первой. Первое время я ничего не понимала. Сначала он сказал, что я должна была спросить его разрешения, когда надевала короткие шорты. Я не понимала, что происходит, пока не стало слишком поздно. О-он сказал мне, что убьёт тебя, если я кому-нибудь расскажу, поэтому я держала рот на замке. Он продолжал возвращаться, и я знала… видела по его глазам, что он сделает, если я не отдамся ему. Он не просто заберёт мою жизнь, но и твою тоже. В тот день, когда ты застукала нас, ты не могла увидеть нож, который он приставил к моему телу. Я знала, что у меня есть только один путь — заставить его думать, будто я предала тебя. Для меня было уже слишком поздно. Я должна была спасти тебя.
— Лондон, — всхлипываю я.
Она пережила ад, и всё это время я ненавидела её за то, чего она не делала.
— Я убедилась, что ты веришь в это. Год за годом мне было приятно осознавать, что я оберегаю тебя, даже если с каждым разом причиняла тебе всё больше боли.
— Какой ценой! — кричу я.
— Это того стоило.
— Как ты можешь простить меня за то, что я не видела всей правды? — я задыхаюсь, все моё тело дрожит от горя.
— Я уже простила. Ты жива и... теперь я тоже, — она смотрит поверх моей головы туда, где стоит Торн, его твёрдая и сильная рука напрягается на моем плече. — Ты смотришь на неё так, словно она весь твой мир. Как будто она важнее воздуха, которым ты дышишь. Это то, на что я всегда надеялась. Спасибо.
— Чёрт, — шипит он, и я слышу столько эмоций в этом единственном слове.
— Я серьёзно, Ари. Ты здорова и счастлива. Мужчина, который явно любит тебя, рядом с тобой, защищает тебя, это всё, о чём я когда-либо мечтала. Я свободна. Наконец-то свободна ото лжи и тюрьмы. Ты подарила мне это, когда сразилась с этим чудовищем. Ты освободила меня. Ты спасла меня. Единственная вещь, которая могла бы всё улучшить, это если мы найдём способ исправить ситуацию между нами.
Я встаю, осторожно обращаясь с её раной, и обнимаю так крепко, как только могу.
— Люблю тебя, Лондон. Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты меня спасла, но я никогда не перестану пытаться. Мы найдем способ. Я обещаю.
— Я тоже тебя люблю. У меня снова есть ты. Это всё, чего я когда-либо хотела, Ари.
***
Две недели спустя всё наконец пришло в норму. Торн всё ещё волновался, но я знала, что не могла повлиять на это. Он взял отпуск и последние две недели провёл рядом со мной, ни разу не отходя. Я не возражала против суеты, если это означало, что он рядом со мной, что он любит меня, любит нас. Он волновался, но также использовал каждую секунду своего времени, чтобы убедиться в том, что я понимаю, насколько он счастлив, что у нас будет ребенок.