Бесцветные краски
Шрифт:
Блэйд скользил рукой по обнаженному животу. Его пальцы невесомо водили по светлой коже, все выше и выше, пока не задрали футболку ещё больше. Дань Хэн увидел розовые соски, которые сам столько раз целовал, столько гладил и трогал.
И теперь другой мужчина посягает на его территорию.
Келус дергался от странных ощущений. Ему было слишком страшно, слишком не по себе. Он смотрел на Дань Хэна со стыдливым румянцем, и в его взгляде была мольба – чтобы он ушел. Или чтобы подошел ближе и спас. Первопроходец уже и сам не мог понять, чего хочет.
Дань
Голос разума становился все тише, и на его место рвались животные инстинкты – забрать, защитить, уничтожить угрозу. Это был слишком плохой знак – мара подпитывалась его эмоциями, искала любую лазейку, лишь бы проникнуть в его тело и изменить под себя.
Это всего лишь поцелуи. Простые прикосновения. Келус будет в порядке. Все будет хорошо. Главное – не сойти с ума сейчас. Дань Хэн глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться. Не помогло. Но его бездействие раздражило Блэйда еще больше. Охотник опустил руки ниже, на пояс серых штанов, и расстегнул ширинку.
– Хватит! Остановись! – крикнул первопроходец, но его уже не слышали. Блэйд был слишком увлечен, слишком погружен в свое желание причинить боль Дань Хэну, что просто не обращал внимание на то, что происходит рядом с ним. Он видел только своего давнего знакомого и полные боли и ярости бирюзовые глаза.
– Всё равно не подойдешь?! – крикнул Блэйд, и его голос вибрировал мрачным отчаянием, скрытой угрозой.
Дань Хэн рванул вперёд. Сделал два шага, и голоса в голове стали такими громкими, что он на секунду потерялся в пространстве. Мозг вспыхнул болью, и на секунду все помутнело. Когда он все-таки смог открыть глаза, он осознал, что теперь стоит на коленях. Вскинув голову, он посмотрел вперёд, боясь того, что увидит.
Блэйд развернул Келуса лицом к нему. Одна его рука настойчиво водила вверх-вниз между стройных ног. Другой он подцепил связанные руки и держал их у груди. Все для того, чтобы Дань Хэн в красках увидел, как его возлюбленного, его самого дорогого на свете человека, домогаются. Буквально насилуют.
Келус закусил губу. Его ресницы блестели от слез, лицо пылало. Он отводил глаза, стараясь избежать взгляд Дань Хэна. И всхлипывал. Так судорожно всхлипывал, что дракону и самому захотелось заплакать.
Дань Хэн ощущал себя ничтожеством. Беспомощным слабаком. Его тело снова, уже в который раз, предало его. Он ненавидел свою сущность, свое слабое перед марой происхождение.
Блэйд не сводил глаз со стоящего на коленях ненавистного ему человека и чувствовал отравленное счастье. Дань Фэн побеждён. Уничтожен изнутри. Ещё чуть-чуть – и от него останется лишь оболочка, изуродованная проклятьем долгожителей.
Охотник приблизился к шее Келуса и чуть укусил за мочку уха, впитывая в себя всю боль и отчаяние, которые вызвало его действие. Первопроходец чутко реагировал на его движения, и это было приятно на телесном уровне – у него слишком долго никого не было. Но на грани разума он все-таки чувствовал, что не должен этого делать. Он относился к Келусу больше положительно, чем отрицательно, из-за Кафки и того времени, что они провели все вместе после создания сосуда для Стелларона.
Но все эти чувства меркли по сравнению с тем, что он ощущал к Дань Фэну.
Ноги Келуса подгибались, и он ерзал ими по металлической платформе. Ощущения накладывались друг на друга – физическое удовольствие, стыд, горечь. Ненависть к себе. Он уже сто раз проклял себя за то, что доверился Блэйду. Что слепо пошёл за ним, когда охотник упомянул Кафку. Что принял из его рук странную конфету. Он должен был догадаться, должен был уйти сразу же, не выслушав. Но его необъяснимо тянуло к этой женщине. Почему-то он хотел знать о ней больше.
И куда это его привело? Дань Хэн никогда больше на него не посмотрит. Не скажет слов любви, не обнимет. А может, вообще возненавидит.
Но мысли путались и терялись. Тело горело от непрошенного удовольствия. Прикосновения Блэйда были слишком странными, совершенно не похожими на те, что дарил ему Дань Хэн. Келус будто сгорал в чувствах охотника, таких сильных, затягивающих в себя, словно в зыбучие пески. В этих движениях не было желания подарить удовольствие. Только присвоить себе, заклеймить, забрать. Блэйд даже не менял темп или силу надавливания. Двигал рукой механически, по самому минимуму – потому что и этого достаточно для того, чего он хотел совершить.
И именно эта непрерывность, эта неизменность доводила Келуса до края. Он чувствовал, как оргазм постепенно приближается, как ощущения накрывают его с головой. Сопротивляться этому не было сил. Это просто еще одна неизбежность в его жизни. Он едва сдерживал стоны. Вместо них с губ срывались тихие всхлипы. Их слышал только Блэйд, который оставался глух к бессловным мольбам.
Атмосфера была слишком напряженной. Воздух казался толстым, ватным, он тяжело оседал в лёгких и заставлял задыхаться.
Первым не выдержал Келус. Закусив губу, он болезненно простонал и кончил. Блэйд собрал белесую жидкость ладонью и, не разрывая зрительный контакт с Дань Хэном, поднёс их к своим губам. Темно-розовый язык прошелся по пальцам.
– Знаешь, Дань Фэн… Теперь я понимаю, почему Келус так тебе нравится. Может, оставить его себе? – Охотник недвусмысленно прижался к своей жертве сзади, явно показывая то, что именно он будет делать, если оставит первопроходца себе.
Блэйд все больше переходил черту, все сильнее падал в эту бездну. Снова и снова делал то, что никогда бы не сделал раньше. Лишь бы увидеть в этих глазах боль и ненависть. Отчаяние.
Келус неверяще посмотрел на охотника, но ему не уделили и толики внимания. Это было ещё хуже – Блэйда интересовал не он и даже не его тело. Единственная причина, почему он делал все это, крылась в том, что Дань Хэн просто очень сильно любит Келуса.
Дань Хэн зарычал. Он не мог этого допустить. Не мог позволить этому монстру из прошлого забрать того, кто придавал свет его жизни. С кем он действительно чувствовал, что обрёл дом. С трудом встав на колени, он перестал сопротивляться желанию уничтожать. Мара нетерпеливо завибрировала в воздухе, ожидая свою жертву.