Беседа с адвокатом

Назханов Таир

ДАНИИЛ – Да, получается не совсем справедливо.

ТАИР – И даже, если следователь ведет абсолютно честную игру, нетранспарентность процесса ставит подозреваемого в сложное положение. И это во время досудебного следствия. Но когда дело поступает в суд, то сторона защиты получает все материалы уголовного дела, и мы, в общем-то, можем защищаться от совершенно конкретных обвинений и искать контраргументы на известные нам аргументы обвинения.

ДАНИИЛ – Понятно. Начинается уже не «избиение младенцев», а состязание.

ТАИР – Во всяком случае, не игра в одни ворота. Такая форма уголовного процесса начала развиваться во Франции, в Германии, потом её переняла Россия. Казахстан

получил после развала Советского Союза уголовный процесс вместе со всеми его недостатками. Но как бы мы критично ни относились к нашей системе, нужно признать очень важный момент: уголовный процесс у нас в Казахстане постепенно переходит от смешанного типа к состязательному. У нас расширилась форма судебного контроля, сейчас он появляется ещё в ходе досудебного расследования. Я могу прийти в суд как защитник и сказать: «Мне не нравится, как расследуется уголовное дело, следователь нарушает права моего подзащитного. Представляю аргументы в пользу своей точки зрения. Прошу судью обязать следователя выполнить определенные нормативные процедуры, следственные действия…»

ДАНИИЛ – И что, прямо-таки всегда судья идет навстречу?

ТАИР – Конечно, нет. Но важен сам принцип – я могу что-то оспорить, а во-вторых, я ведь и решения судьи или прокурора могу обжаловать ещё до начала судебного процесса. Это их тоже мобилизует, заставляет серьезнее относиться к своим обязанностям – в первую очередь, к соблюдению прав моего подзащитного. Я вот уже упоминал, что была такая форма приговора – «оставление в подозрении». И помнится, когда я следователем работал, то мог прекратить уголовное дело за недоказанностью вины. Даже была в УПК такая норма «Прекращение уголовного дела за недоказанностью». То есть вроде как ничего не доказали, никого не посадили, а пятно на репутации оставалось на всю жизнь. Сейчас такого нет.

ДАНИИЛ – А как сейчас формулируется?

ТАИР – Сейчас, если нет доказательств, уголовное дело прекращается за отсутствием состава преступления…

ДАНИИЛ – А в чем разница?

ТАИР – Знаете, есть такая пословица: не пойман не вор?

ДАНИИЛ – Конечно.

ТАИР – Так вот, прежняя формулировка – это как если сказать: думаем, что вор, но, увы, не поймали.

ДАНИИЛ – А сейчас это означает: если не поймали, то и вором нельзя считать?

ТАИР – Сейчас отсутствие доказательств равносильно отсутствию состава преступления. Это вот – как раз пример постепенной эволюции нашего уголовного процесса, его перехода к состязательности. Хотя, конечно, далеко еще нам до уголовного процесса, который полностью бы защищал права человека.

ДАНИИЛ – Хотелось бы поскорее…

ТАИР – Справедливости ради надо сказать, что эволюция происходит не только в сфере уголовного процесса. Это не изолированное какое- то явление, не в пустыне. Надо её рассматривать в системе и взаимосвязи с другими отраслями права, например, с гражданским процессом, где дело обстоит уже несколько иначе.

ДАНИИЛ – Лучше или хуже?

ТАИР – Ну сами посудите: в уголовном процессе доказательства предоставляет сторона обвинения, а в гражданском – каждая сторона самостоятельно должна доказывать те факты и обстоятельства, на которые ссылается. В гражданском процессе, в целом, стороны равные. В уголовном процессе, конечно, нет. Там процессом, особенно в досудебной части, дирижирует следователь. Если ты по повестке не приходишь к нему на допрос, он может тебя арестовать. Ты подвергаешься принуждению.

ДАНИЯЛ – Да, в такой ситуации о равенстве речи не может быть. А кто у нас занимается расследованием?

ТОМ ВТОРОЙ

«ДИРИЖЕРЫ СЛЕДСТВИЯ»

ТАИР –

Структура уголовно-правовой системы не так уж и проста. И даже в каждой её ветви. Я вот помню, в университете ныне покойный профессор К.Х.Халиков объяснял нам, как устроены правоохранительные органы, и до сих пор в памяти сидят «одиннадцать чинов прокуратуры»!

ДАНИЯЛ – Прокуратура тоже может осуществлять досудебное расследование?

ТАИР – Ну, собственно говоря, ей тут принадлежит главная скрипка. Она может любое дело взять, то есть, может истребовать. Даже у КНБ истребовать какое-нибудь дело по терроризму и расследовать. Например, дело Кулекбаева, помните? Это странный такой человек, который совершил террористический акт в Алмалинском РОВД. Он был террористом, а это уголовное дело заканчивала Генеральная прокуратура.

ДАНИЯЛ – Я так понял, что и КНБ досудебным следствием занимается?

ТАИР – Конечно, Комитет национальной безопасности тоже правоохранительный орган, он может расследовать уголовные дела, связанные с государственными преступлениями: измена, шпионаж, разглашение государственных секретов. В УК РК есть специальный раздел: «Преступления против государства».

ДАНИЯЛ – А я думал всегда, что уголовные дела только МВД расследует.

ТАИР – Ну, в общем-то, вы правильно думали. На них основная часть такой работы ложится, причем, самой черновой – не позавидуешь! Примерно 80% уголовных дел расследуют милиционеры, как их раньше называли, а теперь – полицейские. Кражи, грабежи, разбои, изнасилования, убийства, мошенничество – полный букет… Но есть и другие органы, осуществляющие досудебное расследование, – ДГД (Департамент государственных доходов) – они занимаются преступлениями, которые связаны с экономикой в государственной сфере: уклонением от уплаты налогов, коммерческой контрабандой, коммерческим подкупом. Хотя КНБ и может взять себе дела, связанные с коррупцией высших должностных лиц.

Ну, например, не так давно, если вы помните, задерживали одного из руководителей «ЭКСИМ-Банка» за коммерческий подкуп. По этому делу КНБ работал…Есть еще отдельное Бюро по противодействию коррупции. Они расследуют уголовные дела, связанные с госслужащими, то есть, связанные с получением и дачей взяток, посредничеством во взяточничестве. В общем, соответствующих, как говорится, органов много.

ТАИР – Ну, в КНБ и Прокуратуре и в Органах внутренних дел имеется своя форма одежды, сотрудники носят погоны, у них есть звания, классные чины, так что их различить нетрудно. А вот у сотрудников Бюро по противодействию коррупции и Департамента государственных доходов – погон нет.

ДАНИИЛ – Они сами-то друг друга не путают?

ДАНИИЛ – Обидно!

ТАИР – Ну что поделаешь, было принято такое решение, не знаю уж почему. Но, несмотря на обилие правоохранительных органов, которые осуществляют досудебное расследование, венцом всего расследования является суд. Только он определяет, виновен человек или не виновен, можно дело уголовное прекратить или нет, то есть, приговор остается за ним – обвинительный или оправдательный.

ЛИЧНЫЙ ОПЫТ

ДАНИИЛ – Поскольку вы в своей практике имели возможность наблюдать процесс расследования и судебного рассмотрения с разных, так сказать, позиций, точек зрения, то было бы интересно узнать, на что во время следствия надо обратить особое внимание и каких ошибок следует избегать.