Беседка
Шрифт:
— Ты выйдешь за меня замуж? — спросила она.
— Я уже просила ее об этом, — откликнулась Мэдисон, войдя в дом.
Улыбаясь, Лесли поставила перед Элли тарелку с блинами.
— Ты не представляешь, как приятно готовить для тех, кто любит вкусно поесть, — сказала она, указав на Мэдисон.
— Да знаю я! — простонала Элли. — Она, наверное, съела полдюжины этих блинчиков!
— Скорее дюжину, — уточнила Лесли и наклонилась к Элли. — Не верь ей! Она такая тощая, потому что ничего не ест. Это обжорство для нее явно редкость.
— Я все слышала! — вмешалась Мэдисон. — Я мало
Она села на стул напротив Элли, и Лесли тут же поставила перед ней большую миску, полную поздней клубники со взбитыми сливками. Элли снова застонала.
Гордо улыбнувшись, Мэдисон взяла ярко красную крупную ягоду и слизнула с нее сливки.
— Чтоб ты растолстела, — пробормотала Элли, принимаясь за блины.
— А сама ты чего такая толстая? — спросила Мэдисон, проглотив ягоду.
— Мэдди! — строго воскликнула Лесли, будто делала замечание своей дочери. — Это неприлично!
Но Мэдисон ничуть не смутилась.
— Вчера вечером я рассказала вам, почему стала такой страшной. Теперь ее очередь!
Элли изумилась этой наглости, но потом улыбнулась.
— Меня добила судебная система, и я впала в депрессию, — сказала Элли с набитым ртом. — Я — неудачница. Я — бывшая писательница. Я не написала ни строчки за три года. Я больше не могу придумать ни одной истории.
— Да ну? А вчера ты с большим интересом слушала о моем прошлом, — заметила Мэдисон.
— Я пытаюсь снова начать писать, но… Я лишилась уверенности в себе. Кажется, из меня вынули всю душу.
Лесли поставила перед Элли стакан со свежевыжатым апельсиновым соком.
— Кажется, ты хотела стать художницей.
Элли засмеялась.
— Это было так давно, что теперь и не вспомнишь. Я встретила мужчину, который…
Лесли и Мэдисон застонали хором.
— Ну почему все женские истории всегда начинаются словами: «Я встретила мужчину, который…»? — спросила Лесли и тоже принялась за еду.
— Он был музыкантом, в тысячу раз талантливее меня. Я сразу поняла, что рядом со мной — гений, — объяснила Элли.
— Понятно, — протянула Мэдисон. — Значит, ты решила отказаться от своей карьеры, чтобы сделать знаменитость из него, но он так ничего и не добился даже со своим огромным талантом. И ты вдруг обнаружила, что заботилась о нем, стирала ему, готовила…
Элли засмеялась и замахала руками.
— Согласна: это похоже на мелодраму. Пусть! Но он и вправду был очень способный.
— Способный найти девушку, готовую им восхищаться, — Мэдисон пристально посмот. рела на Элли. — Одна женщина на работе рассказывала мне похожую историю. Она вышла замуж за человека, который занимался сборкой автомобилей и хотел стать большой знаменитостью. И, пока он готовился ею стать, просил ее всего лишь помочь ему. Теперь у них трое детей, а ее муж уже четыре года как безработный. Она твердит, что такой талантливый человек не может пойти на обычную работу.
— Точно, — подтвердила Элли, отодвигая полупустую тарелку, — так все и было. И я до сих пор не понимаю, как это получилось. Мечтала стать художницей, а жила с Мартином и бралась за любую работу, чтобы собрать денег и помочь ему стать известным музыкантом. Я иногда думаю, что
— Да, но как ты стала писательницей? — спросила Лесли, пытаясь увести разговор от неприятной темы.
— Я стала писать, чтобы отвлечься от своих проблем, — ответила Элли. — По крайней мере, так говорит мой психоаналитик Джин. Кстати, это ее дом. Я так много работала, что даже не замечала происходящего. Мартин Гилмор, мой бывший муж, был удивительно талантливым музыкантом. Он так играл на гитаре, что заставлял слушателей плакать и смеяться… И я думала, что смогу подарить миру возможность его слушать. А потом, когда он станет известным…
— Придет твоя очередь, — докончила Лесли. — Они всегда обещают, что женщина еще успеет своего добиться.
— Верно, — Элли вздохнула. — Он предложил переехать из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Мартин сказал, что только там он сможет стать знаменитым. Поэтому я продала все краски, кисти, холсты, все свои работы и полетела в Лос-Анджелес. Сначала все шло прекрасно. Он играл в хороших группах. Я работала в фирме, занимавшейся продажей подержанных автомобилей. Мне было там невыносимо скучно, но вечером возвращался Мартин. Он рассказывал о том, с кем общался и чем занимался целый день…
Элли осмотрела свои руки.
— Но потом он начал переходить с одной работы на другую, и с каждым потерянным местом таяла его уверенность в себе. Вначале он зарабатывал неплохие деньги, но со временем начал думать, что не обязан зарабатывать. Он говорил, что раз жизнь ничего ему не дала, то и он ничего никому не должен.
Ее ногти больно впились в ладонь. Лесли быстро поставила перед ней чашку чая, и Элли уткнулась в чашку, стараясь успокоиться.
— Чтобы пробиться, мало одного таланта. Можно написать гениальную компьютерную программу, но если не продать ее какой-нибудь компании, она так и проваляется в столе. Мой бывший муж не выносил ни малейшей критики, а без нее не обойтись, когда пытаешься добиться успеха. Поэтому Мартин перестал пробовать. Я упрашивала очередного диджея послушать моего мужа. Мартин, казалось, был страшно рад. Мы проводили прекрасную, бурную ночь, он благодарил меня, твердил, какая я замечательная жена…
— И утром не являлся на эту встречу! — перебила Мэдисон.
— Увы… — снова вздохнула Элли. — И всегда находил какое-нибудь оправдание. Чаще всего неотложное дело, например, ему надо было кому-нибудь помочь.
— И конечно, ты на него не сердилась. Как можно! Такой ангел! — сказала Лесли.
— Ну, разумеется, — улыбнулась Элли.
— А когда ты открыла в себе новый талант? — спросила Мэдисон, сделав глоток крепкого черного кофе.
Она достала новую пачку сигарет.
— Я думаю, это была чистая случайность, — сказала Элли. — Я решила, что раз я вышла замуж за человека в тысячу раз талантливее меня, то надо оставить искусство навсегда. Джин считает, что я перестала рисовать, поскольку чувствовала себя несчастной и не могла себе в этом признаться. Был Мартин дома или нет — я существовала, а не жила. — Она посмотрела на Мэдисон. — Ты сказала, что твой брак был адом, а мой… Это была печаль. Мы жили в постоянной грусти: ведь Мартин был невероятно талантлив, но никто не хотел ему помочь.