Бесёнок по имени Ларни
Шрифт:
Ларни с детства не стеснялась перед ним своей наготы, хоть священник и много говорил молодёжи о запретах на этот счёт. Не стеснялась она и сейчас, видя в нём брата, а не парня, не мужчину… Она-то не стеснялась, а вот он…
Двадцатидвухлетний Стефан давно уже всё знал и давно всё чувствовал. Знал он и то, что их родство не является кровным, что было бы непреодолимым препятствием для любви. Но имел ли он право любить Ларни, как женщину? Этого он не знал. Однако купаться вместе они перестали уже год назад, когда он стал чувствовать непреодолимое волнение при виде её обнажённого тела.
Это волнение он чувствовал даже сейчас,
Так они прошли почти до середины "нехорошего места", когда Стефан разворчался окончательно.
– Ну и что ты здесь забыла? – говорил он, отряхивая с волос паутину, под которой сестра прошла без помех. – Здесь искать нечего, разве что крапиву с репейником!
– Или малину.
– До неё ещё добраться надо, а в малиннике, между прочим, змеи водятся!
Ларни оглянулась и спрятала улыбку. Большой ребёнок! Большой, сильный, как медведь, но такой наивный и милый ребёнок! Брат… (или нечто большее, чем брат?), она ещё не решила, точнее не поняла, но он в её глазах превосходил всех парней, что были в посёлке. Ну, разве, что Мартин, громадный неуклюжий увалень был сильнее… раз в пять, а то и в десять, но Мартин вечно спал на ходу и не помещался ни в один дом. Что же касается девушек, то Мартин глядел на них вечно усталыми глазами и похоже предпочитал встречаться с ними скорее во сне, чем наяву, а вот Стефан нет…
Стефан смотрел на женщин и девушек посёлка взглядом голодного хищника, но он был честен, благороден и… застенчив! Ларни видела это, но в отличие от сверстниц и тех, что постарше, не смеялась над братом, а гордилась им! Да, да! Гордилась! Ведь он был на полголовы выше своего отца, прославленного охотника, а в плечах не уступал ни одному из мужчин. Только юношеская худоба выдавала в нём вчерашнего мальчика, но могучие руки могли уже спорить с любым из известных силачей, (сонный Мартин не в счёт!), а быстрота порывистых движений давала ему преимущество перед самыми опытными охотниками. (Блин! Да причём здесь всё это? Любила она его и точка!).
И такого парня в упор не видят эти куры-сверстницы? Зато они плывут, словно масло на солнце перед любым языкастым хвастуном, который и в подмётки Стефану не годится! Что ж, если Стефан не найдёт себе пару, она сама будет ему женой и, как положено хорошей жене, родит пять, а то и десять наследников!
Правда тут была одна немаловажная загвоздка – ей совершенно не хотелось рожать наследников, (по крайней мере, сейчас), равно, как и быть чьей-либо женой.
Нельзя сказать, что Ларни совсем не смотрела на парней, живших по соседству. Некоторые из них ей нравились, и всё же… Сейчас ей никто не был нужен, как мужчина, в том числе и Стефан, а потому она была бы по уши рада, если бы у брата появилась подружка. Хотя бы Виллана – высокая полногрудая красавица… с совершенно пустой головой. Зато она могла бы народить целую кучу мелких пискунов, а Ларни взялась бы за их воспитание!..
Но нет, Виллана не замечает её брата в упор, зато на сонного Мартина смотрит, словно на пряник! Что ж, каждому – да по сути его, или что там говорил по этому поводу дедушка? Ладно, не Виллана, тогда Юнга! Вот у кого голова на месте, впрочем, всё остальное тоже. Но, несмотря на весь свой немалый ум и красоту, Юнга, словно тень, ходит за Кидасом, соседским хлюпиком, у которого язык, что твоё помело! Нда, придётся видно обойтись без этих красоток, и взять всю заботу о Стефане на себя. Не хочется, но ради брата, всегда готового сунуть за неё голову монстру в зубы, она пойдёт на всё! А может всё-таки подружка найдётся?
– О чём ты думаешь? – опять раздался недовольный возглас Стефана.
Ларни оглянулась. Она по-видимому и впрямь задумалась, раз зашла на самый край изломанной плиты, тотчас покачнувшейся под её весом. Так можно и сломать себе что-нибудь! Но признавать свои ошибки она не хотела, а только презрительно хмыкнула и легко спрыгнула вниз, продемонстрировав ловкость юной козочки. Стефан вскинулся было, чтобы поймать её, но сообразил, что это ни к чему, опустил руки и даже спрятал их за спину, как будто испугался, что его жест будет неправильно истолкован.
Это не ускользнуло от Ларни, лицо которой сразу же приняло хитрое выражение. Девушка сделала шаг вперёд и оказалась стоящей вплотную с парнем ещё не сообразившим, что он попался в ловушку. Она быстрым, кошачьим движением положила руки ему на плечи, слегка подпрыгнула и чмокнула его в губы раньше, чем он успел отпрянуть от неожиданности!
В следующее мгновение Ларни убегала вглубь лабиринта, заливаясь звонким смехом. Стефан постоял несколько секунд, бестолково хлопая глазами, затем густо покраснел, сорвал растущий рядом куст крапивы и ринулся догонять расшалившегося бесёнка!
Сейчас он покажет этой девчонке, как опасно шутить с взрослым охотником! Он мигом догонит её и засунет эту крапиву за шиворот! Она быстра, но он быстрее! Она ловка, но он здесь охотник, а она дичь! Пусть только попробует спрятаться, он разыщет её, где уго…
Земля, вдруг ушла у него из под ног, и парню показалось, что весь мир опрокинулся! Туча пыли, словно брошенная в глаза огромной рукой, заслонила свет и совершенно ослепила его, погрузив в одно мгновение в непроглядный мрак. Вдруг, что-то твёрдое страшно ударило его в лицо, от чего перед глазами вспыхнули мириады искр, тут же превратившихся в чёрные точки, которые затем слились в одно непроницаемое облако. Последнее, что услышал, теряющий сознание Стефан, был крик Ларни, донёсшийся откуда-то из темноты.
Тем временем, совсем недалеко, в крепости происходил следующий разговор:
– Мара, ты знаешь, куда отправилась Ларни?
– Знаю, Михал! Они со Стефаном снова шляются по развалинам.
– И ты не боишься?
– Боюсь, как и ты, но ведь их же двое, а кроме того в её возрасте я уже убила первого врага. А через три года познала первого мужчину.
– Ну да, а с ней может случиться наоборот.
Маранта искоса взглянула на мужа. У них не было друг от друга тайн, и он всё знал о её прошлом. Правда, честный охотник, выросший среди лесов, не всё понимал из её рассказов, но он принимал любимую женщину такой, какая она есть, не осуждая и не пытаясь переделать в соответствии со своими представлениями о "правильной жене". А её дочь растил, как свою.