Бешеная стая

Нестеров Михаил Петрович

– Здравствуйте, Ирина Александровна! – приветствовал я ее радостным голосом. – Спасибо, что перезвонили.

– Да, – ответила она суховатым тоном «не за что».

– Мне необходимо встретиться с вами.

– Что, действительно есть такая необходимость?

– Да. Чтобы передать одну вещь и на этом поставить окончательную точку в вашем деле.

«Дело гуляющего на сторону мужа», хмыкнул я, представив себя в роли адвоката Перри Мейсона.

– Пусть так, – сказала она. – передайте эту вещь моему секретарю.

– О’кей, – согласился я, не спеша разорвать соединение: она точно поинтересуется, что это за вещь. Такова натура всех женщин, особенно тех, на которых поработал частный детектив. Я бы сказал, таковы правила.

– О какой вещи вы говорите?

Ну конечно, я оказался прав.

– Она называется микро-эс-ди.

– Что это такое?

– Цифровой накопитель вообще и моей фотокамеры в частности. Аналог негативов – вставляете в слот картридера компьютера и наслаждаетесь качеством фотографий. Я передам его вашему секретарю завтра…

– Сегодня, – перебила она меня. – Сегодня и лично мне. Сможете подъехать в течение часа?

– Конечно, – ответил я, усмехнувшись. – Вы не позвоните вниз, чтобы меня пропустили на парковку?

– Конечно.

– До встречи.

Открыв шифоньер, я выбрал твидовый пиджак, брюки, пошитые по лекалу джинсов, брызнулся нестареющим «Богартом», вдохнув целый букет ароматов: розмарин, лимон, мускатный орех, гвоздика и герань. Я оставил этот запах в своей машине, найдя свободное местечко на парковке префектуры, куда меня пропустили беспрепятственно, и в самом не так давно отремонтированном здании.

Непомнящая встретила меня преисполненным язвительности взглядом:

– Что еще вы забыли мне передать? Вспоминайте здесь и сейчас, чтобы не принимать у себя моих посыльных.

Это прозвучало вразумительно и не требовало дополнений. Я вручил ей «микруху с порнухой» в оригинальной упаковке, на которой было написано: «Идеальный выбор для использования в цифровых устройствах малого размера». Порой размер действительно не имеет значения.

Ирина Александровна не предложила мне стул, и я встал позади него, держась за его спинку.

– Могу я задать вам пару вопросов?

Она постучала пальцем холеной руки по картонке с картой:

– Значит, «негативы» – только предлог к разговору? Вы спланировали все заранее?

– Ваше дело закрыто. И следующее ваше обращение ко мне откроет рамки нового, – сделал я вступление. И приступил к делу: – По вашей рекомендации ко мне обратился ваш знакомый – Николай Ильич Приказчиков, если, конечно, он меня не обманул.

– Зачем ему это? – Непомнящая пожала плечами и повернулась в своем кресле ко мне вполоборота, как будто ввинтилась в него своей привлекательной задницей. Я бы не удивился, если бы она положила ноги на стол и продолжила, не сводя с меня своих в меру порочных глаз. Тогда я бы точно сел без приглашения.

Мои губы тронула улыбка, скрыть которую я не успел. Она заметила это.

– Чему вы улыбаетесь?

– Представил невероятное, – пошел я на откровение.

– Что вы наконец-то посмотрелись в зеркало?

– Я не люблю смотреться в зеркало. Я похож на кого угодно, думаете вы, только не на частного детектива, на спившегося и оставшегося без работы шпика – да, может быть. В оправдание своей гнусной внешности я могу сказать: это маскировка, не более того. Разнузданный образ жизни не мешает моей работе, а скорее помогает. Так что мой имидж, моя работа, моя жизнь и прочее удачно, можно сказать, сбалансировано.

– У вас странное представление о балансе. Даже удивительно, что вы стоите прямо. Но хорошо – давайте закроем эту тему. Только раньше скажите: чему вы улыбались?

– Представил, что мы с вами остались наедине.

Надо отдать должное Ирине Александровне: она не пустилась в дебри пустых вопросов… Глаза ее чуть расширились, как будто упали на них увеличительные стекла. Она смерила меня глазами, поймав свое отражение в зеркальной пряжке моего брючного ремня.

– Зачем ему это? – повторила она. – Наоборот, я посоветовала Николаю Ильичу быть с вами предельно открытым, дабы не затягивать и так затянувшееся дело. Так в чем проблема, в замкнутости Николая Ильича?

– Нет. Он лично со мной, как подметили вы, предельно открыт. Но, понимаете, меня не устраивает однобокая информация: может статься, я пойду по кругу.

– Давайте я отвечу на кое-какие вопросы.

– На это я и рассчитывал. Я не готовил эту встречу. Отчитываясь перед вами, я не предполагал, что снова встречусь с вами.

– Наверное, вы правы. Присаживайтесь, – она глазами указала на стул.

Я принял предложение, расстегнув пуговицу на пиджаке.

– Проблема вот в чем. Я не могу найти объяснений жестокости Родиона к его родителям. Он расправился с матерью…

– Не он расправился с матерью. Выяснить имена убийц – ваша задача.

– Извините, я оговорился. Вернемся к Николаю Ильичу: его Родион обрек на страдания до гробовой доски. Характер взаимоотношений в этой семье бросался в глаза или хотя бы был заметен?

– Вы хотите докопаться до причины – но зачем?

– Я должен составить максимально точное представление о клиенте. Это мой стиль.

– Во мне вы тоже увидели конкретный образ?

– Отвлеченный. Точное представление я составил о вашем муже. Помнится, по вашей просьбе, я вам давал на него краткую характеристику.

– Да, вы правы. – Она помолчала, разглядывая свои руки. – Причина жестокости сына к матери, – повторила она мои слова. – Дело в том… Дело в том, что Родион – приемный сын, и узнал он об этом, только отслужив в армии. Каким бы ни было воспитание – идеальным или, наоборот, бездуховным, – гены всегда дадут о себе знать.

– Его физические родители были алкоголиками, убийцами? Их фамилия – не Раскольниковы?

– Никто этого не знает. Его мать подбросила младенца к дверям яслей, оттуда его отправили в дом ребенка. Когда ему исполнился один год, его усыновила пара, которая не могла иметь своих детей.