Бешеная стая
Шрифт:
– Не за что.
Я сложил мобильник, подумав о Непомнящей: если моя версия о подставе собственного мужа верна, во время телефонного разговора она мысленно поправила меня: два дела именно пересекаются, и я веду расследование в правильном направлении. Однако для меня вот в эту самую минуту, но с оглядкой на перестрелку в Столярном переулке, где меня могли ухлопать, не было никого важнее Зои. Она рядом, смотрит на меня и взглядом же подтрунивает надо мной, сочувствует мне и, может быть, понимает, что я счастлив.
– Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
– Мою? Звучит многообещающе.
–
– Я не привык торопить события.
Мы поднялись по широкой металлической лестнице на второй этаж. Он был «самодельным». От стены до стены первого этажа протянулись балки, на них держался пол второго. Стоя у перил на втором этаже, можно было наблюдать, что происходит на одной трети первого – от входной двери до середины гостиной.
Ее мастерская находилась наверху, где свободно уживались рабочий стол и кровать, стеллаж с инструментом и бельевой шкаф, ящики с материалом и комод, роскошная звуковая система, к которой не подходило устаревшее определение «стереосистема»: она была из разряда клубных и могла показать себя даже на открытом воздухе. Напротив плазменной панели – стойка с микрофоном. Зоя и ее гости наверняка развлекались под караоке.
– Ванная комната у меня одна – на первом этаже.
– Да, я заметил указатели на стенах.
Она улыбнулась. И это была новая улыбка, немного похожая на ту, которой она радовала своего любовника, но более искренняя, что ли, независимая. И я был близок к истине: ее встречи с Юрием были тайными. Я не говорю о таких вещах, как превосходство (он предпочел ее своей жене), кураж и прочее. Сейчас я был занят поиском истины и искренних чувств. Не знаю, зачем – наверное, мне это было необходимо. Со мной Зоя демонстрировала эмансипе. И, похоже, у нее это получалось.
Она оставила меня одного, и я как следует осмотрелся в этом натурально заводском помещении. Кирпичные стены не были оштукатурены, а швы кладки – расшиты; каменщик просто соскребал выступивший раствор ребром кельмы – где заподлицо, а где выше уровня. И этот кирпичный массив был просто покрашен. И смотрелся модерново. Даже мне понравилось. И вообще, почему такой стиль не прельстил меня раньше? Даже сейчас я был готов переехать в кирпичный гараж, и соседство кровати со смотровой ямой меня только порадовало бы. В таком полужилом помещении нашел бы себе самое уютное местечко японский чоппер, предмет зависти пацанов с нашего двора, которые последнее время подкалывали меня, видя во мне сходство с рекламным Микки Рурком: «Ты еще головой по байку постучи!» – и предлагали мне «Сникерс»: «Ты просто псих, когда голодный». Они же помогали мне его закатывать по самодельному пандусу в подвал.
Я присел на кровать с металлическими спинками, потом прилег. И тут же веки мои, дрогнув раз, другой, закрылись. Я провалился в черную яму – сказался напряженный, непохожий ни на один из прожитых мною, день. Я не мог точно сказать, сколько я спал – минуту или двадцать минут. Я смотрел на беленые плиты потолка и что-то силился вспомнить. Что важного я мог заспать в коротком сне? Нет, не вспомнить. Потому что я, переступив порог этого необычного дома, был ослеплен желаниями.
– Ты живой?
Она разговаривала со мной как со старым знакомым. Я отказался от эксперимента: дождаться ее, не подавая признаков жизни, а когда она наклонится надо мной, заключить ее в объятия. Рано.
Она принесла мне кофе.
– Наверное, чтобы я не спустился за ним на твой первый этаж?
– Точно.
– А утку мне принесешь?
Она снова рассмеялась.
– Не знаю, почему меня тянет к тебе.
Я решил приоткрыть ей глаза:
– Ты не исключение. Многих девушек тянет к парням с подмоченной репутацией.
– Но не всех.
Я подумал, что она захочет узнать подробности слежки за собой, с чего это началось, в какую форму облачила «старуха» распоряжение о наблюдении и сборе материала, порочащего прежде всего «старухину» репутацию. Но нет. Когда она была близка с ним, я тоже был рядом. Что она чувствует по этому поводу? Я даже вопрос толком не мог построить. И вообще это навязчивая идея, пора порвать с этой мыслью.
– У тебя есть выпить? Я просто псих, когда трезвый и голодный.
– Внизу есть бар.
Наш путь лежал мимо громадного рабочего стола, не остановиться возле которого я не мог.
– Можно посмотреть, над чем ты работаешь?
– Смотри, – разрешила она.
Зоя монтировала витраж на популярную рождественскую тему: вертеп, на котором разыгрывалась сцена рождения Иисуса – сам Младенец, Дева Мария, отец Иосиф, волхвы и ослик. Собранной была лишь четверть витража, а как будет выглядеть картина целиком, говорил эскиз.
– Работаешь на заказ? – спросил я, имея в виду этот витраж.
Она сказала: да.
И тут меня осенило:
– Теперь я понял. Ты работаешь в технике Тиффани. И ты выбрала местом встречи с Моисеевым отель «Комфорт Тиффани».
– Да. Во второй раз. Впервые мы встретились там вскоре после нашего знакомства. Администрация отеля купила у меня витраж.
– Здорово. Кстати, когда и как вы познакомились? – между прочим поинтересовался я.
– Как это часто бывает – в кино. В августе 2009 года. Мне он показался забавным парнем. Я подумала, что он заливает про высокую должность, солидный страховой бизнес. В общем, показался любителем пустить пыль в глаза.
– Какой фильм вы смотрели? – надтреснутым голосом перебил я.
– В Москве шла ретроспектива фильмов Квентина Тарантино…
– Тсс! – я приложил палец к губам и весь превратился в слух.
…Тишина. Звенящая тишина в этом заводском цеху. Неужели я ошибся и стук на первом этаже – лишь плод моего воображения?
Я огляделся. Мы с Зоей попали в огромную мышеловку. Здесь до соседей не докричишься, а пожарный выход – на первом этаже. На втором нет окон. Тут царил тот свет, который нужен был для Зои: для работы – искусственный дневной, для отдыха – приглушенный зеленый. Деревянные вертикальные колонны, похожие на пиллерсы, вспыхнут в одно мгновение и подожгут перекрытие; минута – и пол на втором этаже превратится в раскаленную сковородку. Нам с Зоей придется либо прыгать вниз, рискуя сломать себе шею, либо сгореть заживо наверху. Огонь – это фирменный стиль банды. Он причиняет невыносимую боль и уничтожает все следы. Из огня и родилась банда, как адская саламандра. Внизу кто-то был, и этот кто-то прислушивался так же чутко, как и я. Отвлечь бы его – но как?